Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации

Часов в 6–7 вечера секретарь нашего штаба М. Бош сообщает, что приехал из Харькова командующий фронтом и срочно требует меня в штаб. Отвечаю, что сейчас оставить фронт не могу и предлагаю ему приехать и сейчас же на месте принять командование. Через некоторое время к полустанку, находящемуся вблизи нашей боевой линии, подошел поезд, исключительно из вагонов I и II класса с салон-вагоном, на площадках вагонов красовались пулеметы и охрана. За мной прискакал гонец. Иду… Навстречу мне из салон-вагона выходит группа военных. После короткого разговора узнаю, что командующий командирован к нам только с целью ознакомиться с положением дел на нашем участке фронта и для передачи нам плана действия и направления, по которому мы должны будем отступать «в случае необходимости». Предлагаю на месте осмотреть боевой участок и наши силы. Но артиллерийский обстрел противника не располагает блестящего командующего (23 лет, с.-р.) к осмотру, он поучительно говорит мне о том, как дорого ему время, и предлагает своим поездом довезти меня до штаба и по пути переговорить о делах… При входе в его вагон невольно останавливаюсь от одуряющего запаха духов. Командующий заметил мое движение и тут же пояснил мне, что он вынужден возить с собой духи, так как не выносит «специфического запаха», проникающего к нему из купе караула. Весь вид вагона: красные бархатные диваны, такие же занавески на зеркальных окнах, пушистый ковер и вся обстановка – серебряный туалетный прибор, такой же чайный прибор и изящная дамская чернильница – напоминал будуар женщины, но никак не помещение командующего, хотя в углу, для вида, стоял пулемет и валялись сваленные в кучу карты. Выхоленный, надушенный эсэрик, удобно усевшись на диване, затараторил без умолку, стараясь скрыть свое нетерпение, вызываемое задержкой с отправкой поезда. Воспользовавшись этой задержкой, предложила ему кратко изложить имеющиеся у него директивы и в кратких словах сообщила ему о положении на нашем участке фронта. Получив приказ «держаться и не отступать без приказа главнокомандующего» и план нашего фронта, на случай отступления, я поспешила покинуть начальство. Эта первая ласточка из главного штаба произвела на всех нас удручающее впечатление. Накипала бешеная злоба против товарищей, сидящих в тылу.