Спустя несколько часов полковник Косоговский заглянул к несчастному принцу. Он нашел Наджиба ос-Салтане в «прискорбном» состоянии, говорившего на несвязной смеси фарси и французского. Появление Косоговского напугало робкого военного министра, но полковник обнадежил его и показал ему телеграмму от нового шаха, который требовал от своего младшего брата клятвы верности себе и повиновения Амину ос-Солтану, который был утвержден в должности премьер-министра великого визиря. Наджиб ос-Салтане поклялся, что он уже послал телеграмму шаху, затем начал шептать в ухо Косоговскому: «Теперь все кончено для меня… я не знаю, какое ко мне будет отношение… великий визирь, вы не знаете, он непримиримый враг мой… Моя единственная надежда теперь – Россия… Передайте Поверенному в делах (Бютцов был в отпуске), что я ищу покровительства России; с этого времени я отдаю себя полностью в руки русских; пусть они только поручатся за жизнь и безопасность меня самого, моего семейства и моей собственности».
Последние надежды Наджиба ос-Салтане развеялись, когда русский полковник сказал ему, что «не только Шах, но также русские и английские представители признали Амина ос-Солтана как Великого Визиря Персии».
Как говорили древние, «Рим высказался – дело закончено» (Roma locuta, causa finita). Подобно Наджибу ос-Салтане, Косоговский мог представить себе сопротивление новому шаху, но никто в Персии не мог представить себе сопротивление представителям России и Англии. Наджиб ос-Салтане проиграл. Возможный кризис был предотвращен.
В дворце Амин ос-Солтан собрал высших чиновников империи и представителей двух великих держав, от которых потребовал признания нового шаха, Мозаффара эд-Дина, бывшего тогда правителем Азербайджана. В 7 часов пополудни по Гринвичу министерство иностранных дел телеграфировало Дюранду, что он может признать вступление на престол Музаффара эд-Дина после того, как получит специальное сообщение правительства Индии. Британский посланник вспоминал об этом: «Любое проявление колебаний принесло бы много вреда. Это возродило бы надежды других, вдохновило их выдвинуть свои требования, подвергая опасности мир в стране и, возможно, превратив наследника [Мозаффара эд-Дина] в нашего вечного врага. Это также заставило бы Великого Визиря [Амина ос-Солтана] обратиться к русским, которые, как известно, были за наследника.
Фактически, я должен был лить воду на их мельницу».
Поздно вечером во дворце шаха, оставшись только с Амином ос-Солтаном и русским поверенным в делах
А. Щегловым, британский посланник опасался, что оппозиция Мозаффара эд-Дина вызовет вмешательство России. Русские уже заверили наследника в своей готовности «помочь ему в случае необходимости». Нужно было пресечь любую возможность для продвижения русских войск на другую сторону границы, поэтому до наступления полуночи Дюранд послал телеграмму Вуду, британскому консулу в Тебризе, отдав ему распоряжение признать нового шаха и сопровождать его в Тегеран.
Никто не был настолько глуп, чтобы оспаривать пре-столонаследование с Россией и Англией, объединившихся в поддержке Мозаффара эд-Дина. Наджиб ос-Салтане получил обещание защиты со стороны русских, подписав документ с отказом от прежних претензий на трон.
Другой возможный претендент, Масуд-мирза Зел ос-Солтан, не сделал ни шагу, хотя, будучи старшим сыном шаха, он долго лелеял честолюбивое желание носить корону. В качестве правителя Исфахана и всем известного друга англичан, он полагал, что он имеет шанс достичь этого. Он знал, что в правительстве Индии были те, кто желал поделить Персию и сделать его правителем южной половины под протекторатом Британии. За несколько лет до этого, когда Зел ос-Солтан навлек на себя немилость своего отца, именно Дюранд, бывший тогда министром иностранных дел Индии, помог ему избежать несомненного поражения.
Теперь Дюранд был в Тегеране. Мог ли он обратиться к Зелу ос-Солтану, чтобы оспорить преемственность трона? Принц молча ждал сигнала, который так и не был дан. Когда его надежда умерла, он отправил послание о повиновении Мозаффару эд-Дин-шаху. Так впервые в истории каджарской династии новый шах мирно взошел на трон.
Глава 5
Займы, концессии и политическая власть
Взойдя на трон в сорок три года, шах Мозаффар эд-Дин был больным, слабым, добродушным и совершенно необразованным человеком. Он находился под влиянием жен, родственников, астрологов и случайных фаворитов, был так поглощен мелочами повседневного существования, что времени для скучных и непонятных ему государственных дел оставалось немного. Во все свое правление он добивался расположения России, хорошо понимая, что от нее зависит его судьба как монарха. Тем не менее, по первому впечатлению британского посланника в Тегеране, новый шах не «находился под сильным русским влиянием».