Бордель: Призови мою боль (СИ)

На заднем сидении комфортно расположились Энн с Ханной. Кстати о Ханне. Малышка безустанно трепала имя Терезы на своих устах, спрашивая, где сейчас мама, почему она не рядом, когда она снова приедет. Бедняжка только чувствовала на подсознательном уровне, что что-то не так, но сама не могла разобраться в подсказывающем голосе изнутри.

Когда автомобиль припарковался в гараже, никакого энтузиазма в зелёных глазах не промелькнуло. Да, он дома. Да, успел к Новому Году. И при этом он знал, что никто не мог гарантировать Терезу в этом доме на Новый Год. Она может позволить себе бросить всё и уехать к бабушке, отпраздновать с ними.

Вяло минуя дверь, он поправляет сумку на плече и, сконцентрировав глаза на поиске девушки, идёт по дому. Прохладно. Дискомфортно. Тускло. Он всё ещё метался от угла к углу, не зная, где по-настоящему его место. В просторной гостиной замечает большую, пышную ёлку — наряженная, но, к сожалению, не светящаяся.

Гарри не обращает внимание уже ни на что: ни на лепетание дочери, ни на что-то отвечающую Энн. Его путь лежит к спальне. Там он сядет на кровать, обдумает план следующих действий, конечно же, решит сесть в свой джип и полететь к ней, в любую точку, названивая, написывая. Иначе он сойдёт с ума.

Не успевает он кинуть сумку около кровати, как замечает лежащий около подушек смартфон. Она оставила его. Мысли летят слишком быстро, и Гарри поворачивает голову к почти всегда открытой арке. Вдалеке, на заднем дворике, виднеется лишь тёмная макушка.

Гарднер расположилась на качающейся скамейке зелёного цвета, куда мужчина сразу же направился. Она там. Предпочла остаться. И он двигается в её сторону, чтобы наконец поймать постоянно убегающую красавицу.

Подогнула ноги под себя, укрылась тёплым пледом, волосы собрала в пучок, чтобы создать себе комфортные условия. Она, погрузившись в мысли, вырисовывала на планшете линии, временами то отдаляя, то приближая, чтобы взглянуть на картину яснее.

Не желая её резко пугать, он обходит с другой стороны едва покачивающуюся скамейку, но всё же темноволосая вздрагивает и поднимает удивлённые глаза. Гарри не замечает слёз, хотя ожидал увидеть. В них полно грусти, и к этому он уже давно привык. Кажется, Тереза никогда не излучала толком счастье, будто всегда наполняясь одной тоской и печалью.

Не подобрал толком слова, поэтому просто сел по другую сторону скамейки и сохранил тишину. Ему нужно быть правильным и идеальным, когда разговор начнётся, надо сдерживаться, хотя он уверен, что больше не пустится на запретную зону.

— Ты приехал… — шепчет, но никак не окрашивает свой голос тоном. Будто замороженная кукла без эмоций.

— Я тебя отвлёк от работы?

Серые глаза опускаются к заблокированному планшету и застывают. Её молчание — не есть хороший знак, наоборот, в подобные моменты она с лёгкостью пускается в анализ. Ей важно сразу разобраться, чтобы не показать себя в плохом свете, если разговор пойдёт слишком натянуто.

Гарри откидывается на мягкую спинку скамейки и отворачивает голову в другую сторону. Перед ним холмы, Лос-Анджелес, прекрасный вид, но он ничего не замечает: всё тело напряженно в ожидании того самого решения.

— Ты хочешь расстаться? — мужчина не ходил вокруг да около.

Её желудок провалился. Глаза сразу поднимаются на него и не находят изумруды, которые всегда обращены к ней. Он измотан. Он действительно устал, и это то, чего она не хотела для него.

— Нет, я даже об этом не думала. — Опуская руки на колени, Тереза сковывается и безумно стыдится.

— Тогда что мы будем делать со всем происходящим? — Стайлс поворачивает голову к своей красавице.

Не сразу она заговорила, не сразу сделала первый шаг навстречу решению, внутренне взвешивая все за и против. Не было проблем в ней, чтобы сомневаться, но всё же она сдержанно молчала, пока не решила подвинуться ближе. Осторожно, оставаясь совершенно незаметной, Тереза заелозила на скамейке, всё ближе и ближе придвигаясь к нему. Она сначала тянет руку к его сжатому кулаку, но быстро себя останавливает. Как же тяжело оказалось делать первый шаг, тем более такой откровенный. Сменив тактику на менее активную, Гарднер ткнулась коленом в его бедро, заостряя на себе так нагло внимание.

— Я не хочу больше ругаться, — шепчет виновато.

Изумруды обращаются тепло и так понимающе, а рука опускается на острую коленку. Он слышит, когда она хочет говорить. И сейчас, когда её блестящие глаза смотрят так проникновенно, проблемы ему только мерещатся.

— Мы должны обсудить то, что произошло, ты же понимаешь? Нельзя просто отпустить наш конфликт и забыть.

— Я понимаю, — всё ещё виновато глядит и, чтобы хоть как-то смягчить его настрой, Тереза обхватывает двумя руками его кисть, прижимаясь, а затем кладёт голову на плечо, — Я не хочу ссориться с тобой сегодня, не хочу всё это обсуждать. Не в Новый Год, я просто хочу насладиться с тобой праздником и провести время спокойно, как семья.

Она легко его уламывала своим очарованием и тонким голоском. Хватило всего лишь нескольких искренних фраз, и он, улыбаясь над её макушкой, качал головой.