Борджиа

– Можете удалиться, синьора Пьерина, – спокойно сказал папа. – Вы мне бюольше не нужны. Да, и графин можете отнести. Какого лешего мне с ним делать?

Матрона схватила графин, инстинктивно прикрыв его краем своего шарфа, как бы желая показать свое намерение спрятать его. Потом она поспешно вышла.

Папа, сидя в кресле, размышлял о происшедшем. Потом от нетерпения у него застучало в висках. Он поднялся, сделал несколько шагов в ожидании назначенного им себе времени.

К половине десятого он вышел из своих покоев и направился уверенным шагом в комнату Розиты. Но в темном коридоре перед ним неожиданно появилась Пьерина.

– Она выпила, – прошептала она. – После этого быстро заснула. Я заперла дверь. Вот ключ.

Борджиа взял ключ. Матрона неприметно исчезла.

Папа подошел к двери. Немного побледнев, он медленно открыл дверь; руки у него слегка дрожали, в горле пересохло, дыхание участилось. Он вошел в комнату.

Слабый свет позволял оглядеть помещение.

Слева располагалась кровать с расшитым шелковым пологом. Возле кровати стоял маленький столик с хрустальным подносом на нем. На подносе заметны были фатальный графин и почти пустой стакан. В ногах кровати находился другой столик, на котором неярко горел восковой светильник. Спящая девушка оставалась в тени.

Борджиа едва различал ее. Он скорее догадался, чем увидел, копну ее волос, обрамлявших лицо, очертания тела под покрывалом и оголенную руку, высунувшуюся поверх покрова. Белизна тела была поразительна даже в темноте. Папа вздрогнул…

Потом он осторожно запер дверь, на цыпочках приблизился к кровати и наклонился…

Как разбудить ее, если не поцелуем, который заставит ее подняться трепещущей в предвкушении сладострастия, в которое погружает ее выпитое зелье?.. Он стал искать рот девушки, и его пылающая рука коснулась ее руки.

И сразу же он отпрянул в растерянности, резко отдернув руку… Губы его еще не успели коснуться уст девушки… Он выпрямился, пот выступил на лбу, в глазах отразился неописуемый ужас.

Рука, к которой он только что прикоснулся, была холодной. Этот особый, ледяной холод отличает трупы. Изо рта, который он так искал, не исходило ни малейшего дыхания.

Он отступил и огляделся. Юная дева была абсолютно неподвижной. Очертания тела под покрывалом стали такими жесткими, что было невозможно ошибиться… Охваченный удивлением и ужасом, он отступил еще на шаг от изголовья кровати и взял в руки светильник, но не сразу решился осветить лицо…

Он подождал с минуту, пытаясь подавить нервное напряжение, ввергшее его в озноб… Наконец, кое-как обретя уверенность в себе, он приблизился. Свет упал на лицо Форнарины… Борджиа подавил крик ужаса, поднявшийся к горлу: девушка была мертва!

Ее полуоткрытые глаза остеклянели; восковая бледность покрыла кожу, а губы, разжатые в смертельном оскале, приоткрывали мелкие перламутровые зубы.

И тогда Борджиа внезапно, словно боясь быть обвиненным в убийстве, внезапно погасил светильник. Но темнота привела его в ужас. Светильник выпал из рук… Пятясь, едва дыша, он добрался до двери… Только за порогом страшной комнаты он начал понемногу приходить в себя.

Ему показалось, что через час, хотя на самом деле прошло всего несколько минут, он оставался возле двери, ошеломленный случившимся. Потом к нему вернулась способность действовать. Он осторожно запер дверь, опустил ключ в карман, потом удалился, полагая, что идет очень быстро, и пытаясь осознать происшедшее:

– Она мертва!.. Зелье!.. Старуха меня предупреждала: три капли… Мертва!.. Возможно ли такое?.. Кто знает, нет ли противоядия?.. Кто знает, не ушло ли время?.. Если противоядие есть, то одна лишь Мага может о нем знать.

Минутой позже он уже спешил к пропасти Анио. Свежий воздух немного успокоил его. И когда он вошел в пещеру, то к нему уже вернулась его холодная расчетливость, которая была одним из сильнейших его качеств.

Мага сидела у входа в свою пещеру и всматривалась в ночь.

– Мага, – сразу же начал старый Борджиа, – произошло ужасное. Может быть, я накапал больше, чем ты указывала… Может быть, ты сама ошиблась в дозировке… Девушка больна, очень больна… У тебя есть противоядие?

– Больна?.. Она очень страдает?..

– Не знаю, Мага; она умирает… Есть у тебя противоядие?..

– Она умирает? И только-то?

– Мага! Противоядие от твоего снадобья! Есть оно у тебя?

– Зелья часто оборачиваются плохим для тех, кто их употребляет…

– Мага! – взревел старый Борджиа, схватив за руку чародейку, удивительно спокойную перед грозящей катастрофой. – Мага! Ты что не слышишь? Я говорю, она умирает! Я оставил ее в объятиях смерти!.. Есть у тебя противоядие?…

– Тогда не называйте ее умирающей; скажите, что она умерла!…

– А противоядие?

– Вы видели ее глаза?

– Остекленевшие, невидящие.

– А рот?.. Вы заметили рот?

– Приоткрыт… Губы мертвенно-бледные, вывернутые…

– Еще один вопрос… Руки… Вы обратили внимание на ногти?

– Ногти обведены синим… Противоядие, Мага! Я уверен, что ее еще можно спасти.

Старуха кивнула головой и однозначно сказала:

– Да.

Старый Борджиа облегченно вздохнул.

– Скорее! Давай же!

– Нет! – отрезала Мага.