Борис Парамонов на радио "Свобода" -2011

Должен сказать, что я никогда ею не восхищался. Ее несомненная красота и всячески впечатляющие стати никак на меня не действуют. Конечно, актриса она посредственная, чтоб не сказать большего (или меньшего?). Но для кинозвезды совсем не обязателен крупный актерский талант. Кино – визуальное искусство, внешность, образ в нем всё. Есть один признак, по которому безошибочно узнается звезда: когда она (или он) в кадре, вы больше ни на что и ни на кого не смотрите. Из мужчин это в первую очередь Марлон Брандо, у женщин, несомненно, - Грета Гарбо. Звезда на экране всегда иконична, ей (ему) не то что не обязательно говорить, но и как бы приличествует молчание. Вы можете, в отличие от меня, не сводить глаз с Тэйлор, но стоит ей заговорить, и впечатление ослабевает даже у ее самых страстных поклонников, какова, например, известная постфеминистка Камилла Палья. Чего только она не наговорила о Тэйлор (языческая богиня, библейская царица, "фам фаталь" и пр.), но и она признает, что на экране Тэйлор лучше, когда молчит. Конечно, примат визуальности в кинематографе неоспорим, но всё же это искусство драматическое, а эпоха немого кино прошла даже для Лилиан Гиш.

И вот тут я вношу коррективу. Я убежден, что с годами Тэйлор сделалась лучше, и вот тогда ей уже не мешала, а очень помогала экранная речь. Этапная роль – в экранизации пьесы Олби "Кто боится Вирджинию Вулф?" Героиня Тэйлор здесь - уже немолодая, несчастливая в браке и сильно пьющая женщина. И это ей шло, "было впору, как лайковая перчатка" (есть в Америке такое выражение).

Что произошло? У Тэйлор в таких ролях появилось то, чего не чувствовалось раньше, - личность, "персоналити". Раньше этого не было, она была красивая - и никакая. Ей пошло повзрослеть, сказать грубее, постареть. Появилась "биография", и не совсем гладкая. Она в жизни "стала хуже", а на экране – лучше.

Недавно вышел фильм на эту тему – "Черный лебедь" Аронофского. Молодой балерине удавалась Одетта, но не удавалась Одиллия. Но стало получаться, когда она потеряла невинность.

Такова сложная, можно сказать, трагическая диалектика искусства. Без прибавки "злодейства" не появится "гений". Искусство – не для хорошеньких девушек, а для поживших женщин.

Мир праху хорошо пожившей Елизабет Тэйлор.

Source URL: http://www.svoboda.org/content/article/3536840.html

* * *

Арабские революции. Взгляд из Америки

Александр Генис: Арабские революции застали врасплох всех, включая, что особенно неприятно, и разведку. Выходит, что все мы крепки только задним умом, но и это непросто. Сейчас, вслед за репортажами с исламского Востока, американскую прессу захлестнула волна аналитических материалов, авторы которых пытаются понять причины социального взрыва. Интересно – и неожиданно - по этому поводу высказался колумнист ''Нью-Йорк Таймс'' Томас Фридман. Эксперт по Ближнему Востоку вообще и нефти, в частности, он перечислил несколько скрытых факторов, которые привели к возмущению.

Первый из них – Обама. Фрдиман пишет, что американцы недооценивают важность их выбора. Президентом США стал темнокожий человек по имени Барак Хуссейн Обама, который во многом близок и понятен жителям Востока: его дед был мусульманином, и это не помешало ему попасть в Белый Дом. Вот, где соблазн демократии.

Другой фактор – ''Google Earth''. Арабская молодежь, подкованная, как всякая молодежь, в компьютерных науках, может своими глазами убедиться, как привольно живут в своих огромных поместьях их политические лидеры. Третий фактор – соседний Израиль, где как раз сейчас проходил громкий судебный процесс над Моше Кацовым. Если одна ближневосточная страна может судить своего президента, то почему это запрещено другим?

И, наконец, Пекинская олимпиада, роскошь которой особенно уязвила Египет. Две самые старые цивилизации начали свою дорогу к модернизации почти в одинаковой ситуации – полвека назад Китай был даже беднее Египта. Но сегодня их сравнивать не приходится. ''И это значит, - говорят себе молодые и образованные арабы, - что дальше так жить нельзя''.

Список Фридмана – это взгляд изнутри, позволяющий лучше понять психологию арабской революции, но есть у нее и своя философия. Об этом мы беседуем с Борисом Парамоновым.

Борис Парамонов: Конечно, ничто так не обсуждается столь горячо и подробно в американской прессе, как события на арабском Востоке. Сейчас на первое место, натурально, вышла Ливия – самая напряженная точка. Но не уходит из поля внимания и другая тема – в принципе, более глубокая, относящаяся уже не к сиюминутной ситуации в той или иной стране, а к перспективам арабского Востока в целом. Среди комментариев и аналитических размышлений на эту тему мое внимание привлекли две статьи в недавних выпусках журнала ''Нью-Йоркер'''.