Борис Парамонов на радио "Свобода" -2011

Можно легко доказать, что чуть ли не все пьесы Теннесси Уильямса представляют собой такой шифр. Почти во всех главная героиня – слабая, остающаяся на мели женщина. Так в ''Лете и дыме'', в ''Ночи игуаны'', не говоря уже о ''Стеклянном зверинце'' (там был, правда, другой оттенок – воспоминание автора о его душевнобольной сестре). А если в пьесе сильная женщина, то она эксплуатирует слабого мужчину – ''Кошка на горячей крыше'', ''Нежная птичка юности''. И настоящий монстр этих сюжетов – пьеса ''Внезапно прошлым летом'': там кузена и вроде бы жениха героини, который на курортном пляже таскается за местными беспризорными мальчишками, эти мальчишки съедают, буквально. Это самая сильная у Теннесси Уильямса метафора гомосексуального страха.

Александр Генис: Но как раз эту пьесу – ''Внезапно прошлым летом'' - можно толковать в более широких, нежели чисто сексуальных контекстах. Об этом писала Ваша любимая Камила Палья.

Борис Парамонов: Да, об этом есть в ее книге ''Сексуальные маски: искусство и декаданс на Западе от Нефертити до Эмилии Дикинсон''. Сексуальная маска, персона, личина – это отнюдь не способ сексуальной ориентации, а некие, как бы сказал уже Шпенглер, прафеномены той или иной культуры. Культура Запада – мужская, активистская или, как теперь с негодующим осуждением говорят феминистки, фаллическая. На что Палья отвечает: если б не эта культура, женщины до сих пор жили бы в травяных хижинах и не знали, что такое аспирин и гигиенические прокладки. Мотив западной культуры – борьба с природой, выход за ее порождающие, но и поглощающие хтонические бездны. Иконический образ западной культуры, говорит Палья, - статуя Челлини ''Персей с головой Медузы''. Медуза – это и есть природа, ее хтонические бездны. И в пьесе Уильямса ''Внезапно прошлым летом'' Палья видит представленным этот мотив. Есть некая богатая и самовластная леди, полностью подчинившая себе слабовольного сына. Она ему всё-таки разрешает завязать что-то вроде романа с дальней кузиной, зная, что из этого ничего не выйдет. От природы, от матери, от матери-природы не уйти. Сильнейшее место пьесы – монолог старой леди, которая рассказывает, как хищные птицы на берегу океана охотятся за только что родившимися черепашками, неуклюже ползущими к воде. И немногие доползают.

Так что персональные идиосинкразии Теннесси Уильямса можно представить в общекультурным и тем самым символическом плане.

Александр Генис: Так всегда бывает у великих художников. Собственно, они потому и великие, что смогли преобразовать комплекс в прием, личное в вечное.

Борис Парамонов: А для нас, читателей, самое интересное – вот как раз доискаться до их индивидуального нутра и увидеть, как оно трансформируется не просто или не только в модели поведения (в том числе сексуального), но и в творческом плане. Как личное, частное становится общим, грубо говоря. Это уже не субкультура той или иной группы, а общезначимый символ. Вспомним к тому же, что этого молодого человек из пьесы ''Внезапно прошлым летом'' зовут Себастьяном. Святой Себастьян, пронзаемый стрелами, - это нынче иконическая фигура гомосексуалистов. Но мы видели, какая тут скрывается – и открывается – символика.

В творчестве Теннесси Уильямса еще раз и с полным блеском явили себя великие образы западной культуры. И это уже дело вкуса: решать, какой из этих образов сегодня важнее для Запада – Персей или Святой Себастьян.

Source URL: http://www.svoboda.org/content/transcript/3539896.html

* * *

Элизабет Тэйлор, Или о гении и злодействе

О киноактрисе, умершей в возрасте 79 лет, трудно сказать, что она пережила себя: для звезды экрана совершенно естественно сходить со сцены на много лет раньше. Вспоминается единственная актриса, которая, будучи в молодости звездой (еще в эпоху немого кино), продолжала играть до самой смерти, – это Лилиан Гиш (кстати, в одном фильме Роберта Олтмана она играла старуху, умершую на свадьбе внучки). Тем не менее в связи с Элизабет Тэйлор хочется сказать несколько слов на тему возраста киноактрисы.