Борис Парамонов на радио "Свобода" -январь 2012- май 2013

Михаил Золотоносов: Я назову их в порядке их появления  выхода в свет. Прежде всего, это книга ''Проходящие характеры''  Лидии Гинзбург. Это проза военных лет  и   блокадные записи. Книга вышла в 2011 году, текст подготовили и примечания составили   Андрей Леонидович Зорин и  Эмили ван Баскирк.  Книга  хороша, прежде всего, тем, что она показывает Гинзбург как прозаика — то, к чему она всю жизнь стремилась, но не имела возможности проявить и реализовать. И, конечно, тут есть и ее  анализ  текста, и анализ анализа, и, может быть, анализ анализа анализа.  То есть весь ее аналитический метод во всем блеске представлен. Бумаги  Гинзбург  находятся в Российской национальной библиотеке,  и авторы одновременно разбирали архив и выуживали  оттуда то, что относится именно к  блокадной теме. Потому что архив, конечно, находится в неупорядоченном состоянии. И, помимо всего прочего, там есть очень тонкие   характеристики писателей, в частности, Ольги Берггольц, которые   выявляют то, что сама  Берггольц вслух объявила  только в середине 50-х годов, в   1954-56, в связи с необходимостью лирического самовыражения.  И вот та тонкость, с которой Лидия Гинзбург это выявила  еще  в период войны, конечно, удивляет. Это первая книга, о которой нужно сказать. Вторая книга – это двухтомник Любови Васильевны Шапориной, жены композитора Шапорина,  художницы, переводчицы и создательницы первого в советской России Театра марионеток. Двухтомник подготовили  двое исследователей. Начала  сотрудник Отдела рукописей Публичной библиотеки  Валентина Федоровна Петрова, а после ее смерти, по ее завещанию, закончил  Валерий Николаевич Сажин.  Это очень интересное и уникальное издание, потому что временной охват – с 1898 до 1967 года. Там есть пропуски, но самое интересное то, что автор, Любовь Шапорина, это человек чеховского времени, и она попадает в сталинский и  послесталинский Советский Союз, и абсолютно не  изменила свою психологию институтки. Собственно, вступительная статья называется ''Институтка. Автопортрет в советском интерьере''.  Например, она описывает, как некий Левин, сотрудник НКВД,  в 1942 году в Ленинграде ее вербует. Она приходит  домой и тут же все  это записывает, причем записывает иронически, не понимая, что, если это будет обнаружено при обыске, то, естественно, станет  отягчающим вину обстоятельством. Это второе издание,  о котором я должен сказать. И  третье – это совсем новое, вышедшее  за  пару дней до наступления нового года издание романа Замятина ''Мы''  с обильным комментарием. Издание  подготовили два исследователя – Марина Любимова из Российской национальной  библиотеки и Джулия Куртис,   профессор  Оксфордского  университета. Здесь есть текст, огромный комментарий  и материалы к творческой истории романа, собственно, по модели ''Литературных памятников''. По идее, это и нужно  было бы издать в ''Литературных памятниках'', если бы  руководство этой серии   давно не находилось в глубоком и надежном маразме. В этом издании особенно интересно, во-первых, глубокое  и обширное влияние  на Замятина, и это показывает комментарий,  таких авторов как Ницше, что не очень удивительно, и Петра Демьяновича Успенского, знаменитого русского мистика, который повлиял   на  очень многих. Я, в частности, столкнулся с его влиянием, когда изучал Константина Сергеевича Мережковского и его труды. И  вот здесь показано, как концепции Успенского претворил Замятин. А, кроме того  (это уже  относится к разделу, подготовленному Джулией Куртис), это  зарубежные переводы Замятина и исследование его творчества за рубежом.  Это особенно важно, потому что Замятин оказал несомненное влияние  и на   Хаксли, и на Оруэлла, и  вот эту преемственность, идущую, между прочим, от советского тоталитаризма,  от  Замятина туда, на Запад, этот комментарий очень выразительно  показывает. Дмитрий Волчек:  В разговоре об антиутопиях следует упомянуть, что изд-во Ивана Лимбаха в 2011 году выпустило знаменитый роман Альфреда Дёблина ''Горы моря и гиганты'' в переводе Татьяны Баскаковой.  Перевод новый, но фактически единственный, потому что тираж первого издания, вышедшего в 1936 году в Ленинграде, был уничтожен. Несколько лет я искал и не мог найти ни одного уцелевшего экземпляра. Даже имя переводчика неизвестно. Новый перевод Татьяна Баскакова посвятила своему безымянному предшественнику.