Борис Парамонов на радио "Свобода" -январь 2012- май 2013

Дмитрий Волчек: Действие  романа ''Качели дыхания'' происходит в Донбассе, но это отчасти и русская книга, и важно, что она была переведена именно  на русский язык.

Марк Белорусец: Я как раз вчера  говорил со своими украинскими  коллегами, и   они  говорили о том, что это, конечно, Украина.  Вот это  новый взгляд на Украину части украинской интеллигенции,  может, быть лучшей ее части:  они говорят что, да, это Украина, и мы должны это принять, русскоязычный Донбасс –  такая же Украина,  как  и   Галиция, и никакого противопоставления здесь нет, это то, что нужно принять  как свое.

Дмитрий Волчек: Марк,  вот это прохладное отношение  российской критики как-то охладило ваш собственный  интерес к Герте Мюллер?   Намерены ли вы продолжать работать с ее текстами,  будут ли новые переводы?

Марк Белорусец: Нисколько  не охладел. Я сейчас перевожу ее повесть ''Человек –  большой фазан на этом свете''. Это  история о том, как  румынские немцы собираются эмигрировать, вот  этот процесс собирания   себя в эмиграцию.  И для того, чтобы   объяснить,  почему человек эмигрирует, она проходит весь его  жизненный путь. Дмитрий Волчек: Разговор о Герте Мюллер на русской почве продолжаю с германистом  Татьяной Баскаковой.

Уже несколько раз сравнивали рецензенты Герту Мюллер с Шаламовым и прочей  российской лагерной прозой, и не в пользу Мюллер. Но мне кажется, что это совершенно  бессмысленное занятие,  потому что Мюллер пишет не о лагере, а о словах, о вещах, которые эти слова обозначают, о непрочности связей вещей и слов, об исчезновении и размножении смыслов, то есть совсем не о том, о чем писал Солженицын. И  сравнение с ''Одним  днем Ивана Денисовича'', по-моему,  в корне неверное.

Татьяна Баскакова: Мне кажется, что это  очень нелепое сравнение и странное. И  вообще странная реакция на книги Герты Мюллер. Тут есть несколько аспектов. Один из  этих аспектов касается собственно истории. История эта совсем  не пересекается с нашей лагерной прозой. Это нелепо. Во-первых, потому что  речь идет о судьбе гражданского населения, они вообще как бы не в лагерь попали,  а их привезли на работы восстановительные в Донбасс,  а оказались они в ситуации лагеря, в ситуации неопределённой, неизвестно было даже, когда их выпустят и выпустят ли. И мне кажется, что  людей раздражает вот это сопоставление. Люди привыкли к тому, что немцы плохие, а русские хорошие, и что у нас ничего подобного не было. И  в рецензиях это раздражение нелепое чувствуется. И обвиняют ее в том, что она  – конъюнктурная писательница и  за эту тему получила Нобелевскую премию, что совершенно неверно. В смысле того, о чем она говорит, такой прозы не было в России. Мне кажется,  отличительная черта Герты Мюллер в том, что она пишет так, что позволяет почувствовать эти вещи, запахи, полностью прочувствовать эту жизнь. И странно, что никто  не замечает особенности ее языка, не пишут вообще о стилистке  этой книги.

Дмитрий Волчек: Да,  это книга о жизни слов. И второй роман, ''Сердце-зверь'',  мне кажется, вообще одна из лучших книг  об опыте жизни  при коммунистической диктатуре.  Но, опять же, это не столько  о жизни  людей, сколько о жизни слов и о несчастье слов, потому что слова тоже  становятся жертвой  диктатуры, язык становится жертвой.

Татьяна Баскакова:  Прототип ''Качелей дыхания'' – человек, который стал поэтом авангардистским — Оскар Пастиор. И в этой книге видно, насколько важна фантазия даже в этих лагерных условиях фантазия,  пристальное внимание, способность к пристальному наблюдению. Там очень много словесных игр, которые его спасают фактически, нет?

Дмитрий Волчек: Да, конечно, и ведь сама Герта Мюллер  занимается игрой со словами. Это что-то похожее на советскую игру ''Эрудит'',  когда она на столе тасует такие маленькие карточки со словами. Вы видели, наверное?

Татьяна Баскакова:  Я видела, у меня есть  эти книжки стихов, которые таким  образом возникают из этих вырезанных из газет слов, которые она переставляет.

Дмитрий Волчек: Это то, что когда-то делали в 60-е годы  люди из круга битников, ''cut up'' Брайона Гайсина – метод нарезки из  газет,  но  это уже рафинированный способ, он оторвался   от своей природы. Новое измерение  метода разрезок.

Татьяна Баскакова:  Она берет слова из газет, то есть слова затасканные, слова из обыкновенных газетных статей,  и по-своему использует, очень индивидуально. И  из этих затасканных слов получается ее язык, ее образы.

Дмитрий Волчек:  Я попросил культуролога Михаила Золотоносова порекомендовать  слушателям радиожурнала ''Поверх барьеров'' книги, которые он читал в 2011 году.