Бородино: Стоять и умирать!

Кстати, именно особенностями Бородинской битвы определяется и разное отношение к ней в России и за рубежом. Для русской армии это и первый бой в данной войне, когда Наполеон не смог вынудить наши войска к отступлению в ходе сражения, и моральная победа над превосходящим противником. В этом бою для нас решалось, устоит армия или сражаться на главном направлении будет больше некому. Для России это было сражение, в ходе которого решалась её судьба (в основном в моральном плане). Для французов это было очередное и не последнее сражение с главными силами русских (и даже не последнее перед Москвой). Это была очередная победа Наполеона, но она не привела к решительным результатам. Например, сражение при Ваграме, где Наполеон понёс примерно такие же потери, поставило Австрийскую империю на колени, а Бородинская битва казалась преходящей в ряду многих сражений. Тогда никто за рубежом не заметил надлома, произошедшего во французской армии, которая уже больше оказалась не способна на такое упорство и инициативу в бою.

Сумели ли мы ответить на вопросы, поставленные во вступлении? Похоже, да. Притом самым интересным для исследования является вклад Бородинской битвы в военное искусство. Ведь там столкнулась традиционная, но идеально исполненная военная мысль Кутузова и новаторский подход к войне Наполеона. В этом сражении император Франции действовал на первый взгляд ошибочно и нелогично, атакуя без серьёзного превосходства в лоб укреплённые позиции. Но на самом деле он действовал в соответствии с чётким планом, содержащим такие новшества, как постоянная работа тяжёлой артиллерии в полевом сражении на предельных дистанциях, массирование тяжёлой артиллерии, постоянное наращивание удара из глубины, размещение артиллерии с учётом возможного манёвра огнём без смены позиции и даже штурм редутов тяжёлой кавалерией.

Кутузов не смог в этом сражении сказать столько нового. Единственное новаторство — это выведение в резерв не столько живой силы, сколько артиллерии. Кутузовым был создан беспрецедентный артиллерийский резерв, в который входила половина артиллерии армии. Это позволило обеспечить устойчивость русского фронта после потери основных укреплений. Но если смотреть не на новшества, то Кутузов продемонстрировал образцовое управление войсками на поле боя, своевременно, а часто и заблаговременно осуществляя манёвр резервами и войсками с неатакованных участков. При этом все манёвры выполнялись с полным хладнокровием. Кутузов ни разу за весь день не потерял контроля за сражением.

В итоге можно отметить, что оба полководца продемонстрировали огромное мастерство в Бородинском сражении. И если сейчас многим кажется, что допускалась масса ошибок и было много нереализованных возможностей, то это только оттого, что Кутузов и Наполеон угадывали и парировали действия друг друга. И если военный гений Наполеон, считавшийся непобедимым и бивший русские войска и Кутузова при Аустерлице, сумел добиться победы на Бородинском поле и вынудить Кутузова отступить, то великий стратег Кутузов, уже обыгрывавший Наполеона в оперативном маневрировании, сумел, по сути, лишить француза плодов его победы, оставив ему в качестве результата только потери.

Приложение 1

В этом приложении приведены рапорты, доклады и представления к наградам русских генералов — участников Бородинского сражения. Но, читая эти документы, нужно помнить, что они писались людьми и для людей. Там есть и субъективизм, и желание показать начальству то, что оно желает видеть. Правда, это никак не умаляет ценности этих документов, просто позволяет понять, откуда берутся противоречия и разночтения.

М. И. Кутузов — Александру I

4 сентября 1812. Жилино

После столь кровопролитного, хотя и победоносного с нашей стороны, от 26-го числа августа, сражения должен я был оставить позицию при Бородине по причинам, о которых имел щастие донести Вашему Императорскому Величеству. После сражения того армия была приведена в крайнее расстройство, вторая армия весьма уже ослабела. В таком истощении сил приближались мы к Москве, имея ежедневно большие дела с авангардом неприятельским, и на сем недальнем расстоянии не представилось позиции, на которой мог бы я с надежностию принять неприятеля. Войски, с которыми надеялись мы соединиться, не могли еще притти; неприятель же пустил две новые колонны — одну по Боровской, а другую по Звенигородской дорогам, стараясь действовать на тыл мой от Москвы, а потому не мог я никак отважиться на баталию, которой невыгоды имели бы последствием не только разрушение остатков армии, но и кровопролитнейшее разрушение и превращение в пепел самой Москвы. В таком крайне сумнительном положении, по совещании с первенствующими нашими генералами, из которых некоторые были противного мнения, должен я был решиться попустить неприятеля взойти в Москву, из коей все сокровища, арсенал и все почти имущества как казённые, так и частные вывезены и ни один дворянин в ней не остался.