Боже, храни мое дитя

– А она поддерживает с ними связь? – спросила Брайд, слегка вертя головой и с наслаждением чувствуя, как покачиваются в ушах золотые диски. «Значит, постепенно все возвращается? – думала она. – Почти все. Почти».

– Да, с некоторыми, – ответил Букер. – У нее дочка в Техасе учится. В медицинском. Ее легче всех будет найти.

Брайд помешала ложкой овсянку, попробовала, поняла, что каша совершенно остыла, и сказала:

– Куин говорила, что ни с кем из них больше не видится. Но деньги они ей присылают.

– У каждого своя причина, чтобы ее ненавидеть. Насколько я знаю, кое-кого из детей она сама бросила, когда в очередной раз замуж вышла. Она ведь много мужей сменила. И каждый раз то ли не хотела взять с собой детей, то ли не могла. Да и отцы прилагали все усилия, чтобы малыши ей не достались.

– Мне кажется, она все-таки очень их любит, – сказала Брайд. – У нее в домике их фотографии повсюду.

– Это да. Хотя тот гребаный ублюдок, который моего брата прикончил, тоже все свое логово фотографиями жертв увешал.

– Но, Букер, это ведь не одно и то же!

– Нет? – Он почему-то выглянул в окно.

– Нет. Куин любит своих детей.

– Они так не думают.

– Ох, прекрати это, – отрезала Брайд. – Хватит глупых споров о том, кто кого любит, отвратительный ты тип! – Она оттолкнула на середину стола плошку с овсяной кашей и отпила немножко апельсинового сока из его стакана. – Пошли. Надо снова к ней заглянуть, посмотреть, как там дела.

Остановившись по обе стороны от кровати Куин, оба страшно обрадовались, когда услышали ее голос. Она громко и внятно сказала:

– Это ты, Ханна? Да? – И Куин, тяжело дыша, в упор посмотрела на Брайд. – Подойди сюда, детка. Ты меня слышишь, Ханна?

– Кто такая Ханна? – шепотом спросила Брайд.

– Ее дочь. Та студентка-медичка.

– Значит, она думает, что я – ее дочь? Господи! Это все наркотики, которыми ее пичкают. От них все мозги набекрень.

– А может, наоборот? Может, они ей мозги как раз прочистили? – И Букер шепотом пояснил: – С Ханной все далеко не так просто. У нас в семье ходили слухи, что в свое время Куин то ли не обратила внимания на жалобы девочки – когда Ханна поведала, что ее папаша к ней пристает, – то ли вообще запретила говорить на эту тему. Не помню уж, кто он был, то ли азиат, то ли техасец, а может, и еще кто-то. В общем, Куин дочери не поверила. И с тех пор лед между ними так и не растаял.

– И она по-прежнему об этом думает.

– Не просто думает. Все гораздо глубже… – Букер сел на стул в ногах Куин, слушая ее настойчивые призывы, обращенные к Ханне, но теперь произносимые почти шепотом. – Знаешь, теперь, вспоминая эту историю, я начинаю понимать, почему Куин тогда велела мне не отпускать Адама и всеми силами его удерживать.

– Но ведь Ханна-то не умерла!

– В какой-то степени, наверное, умерла – по крайней мере, для матери. Ты же видела, сколько фотографий у нее на стене. Почти вся целиком, сверху донизу, занята. Для нее это вроде как перекличка детей. Хотя на самом деле там почти все – фотографии Ханны. Младенцем, подростком, выпускницей школы, во время получения каких-то наград… Больше, пожалуй, на мемориал похоже.

Брайд обошла кровать, встала за спиной у Букера и принялась массировать ему плечи.

– А я думала, на фотографиях все ее дети, – сказала она, – не только дочь.

– Да, там есть фотографии всех. Но правит там Ханна. – Букер прислонился затылком к животу Брайд, чувствуя, как невероятное напряжение, которого он в себе даже не подозревал, начинает отступать, растворяться.

В последующие несколько дней Куин – к великой радости Букера и Брайд – не только пришла в себя, но и вроде бы даже начала понемногу выздоравливать, хотя ее сознание по-прежнему оставалось затуманенным. Она уже и есть стала самостоятельно, и охотно со всеми разговаривала, вот только речи ее было трудно понять; они, казалось, состояли из одних только географических названий – перечислений тех мест, где она когда-то жила, – и незначительных историй, связанных с Ханной и адресованных ей.

Еще больше Брайд и Букер обрадовались, когда лечащий врач сказал, что общее состояние Куин значительно улучшилось. Они даже немного расслабились и начали прикидывать, как им быть, когда женщину выпишут из больницы. Может быть, подыскать такое жилье, где им троим хватило бы места? Например, какой-нибудь большой дом на колесах? Во всяком случае, оба, не вдаваясь в подробности, сразу решили, что до тех пор, пока Куин не сможет сама о себе заботиться, они будут жить с ней вместе.