Божественная Комедия. Новая Жизнь

1

Когда кончается игра в три кости,То проигравший снова их берет
И мечет их один, в унылой злости;

4

Другого провожает весь народ;Кто спереди зайдет, кто сзади тронет,
Кто сбоку за себя словцо ввернет.

7

А тот идет и только ухо клонит;Подаст кому, — идти уже вольней,
И так он понемногу всех разгонит.

10

Таков был я в густой толпе теней,Чье множество казалось превелико,
И, обещая, управлялся с ней.

13

Там аретинец был, чью жизнь так дикоПохитил Гин ди Такко;[709] рядом был
В погоне утонувший;[710] Федерико

16

Новелло,[711] руки протянув, молил;И с ним пизанец, некогда явивший
В незлобивом Марцукко столько сил;[712]

19

Граф Орсо[713] был средь них; был дух, твердивший,Что он враждой и завистью убит,
Его безвинно с телом разлучившей, —

22

Пьер де ла Бросс; брабантка пусть спешит,Пока жива, с молитвами своими,
Не то похуже стадо ей грозит.[714]

25

Когда я, наконец, расстался с ними,Просившими, чтобы просил другой,
Дабы скорей им сделаться святыми,

28

Я начал так: «Я помню, светоч мой,Ты отрицал, в стихе, тобою спетом,[715]
Что суд небес смягчается мольбой;

31

А эти люди просят лишь об этом.Иль их надежда тщетна, или мне
Твои слова не озарились светом?»

34

Он отвечал: «Они ясны вполне,И этих душ надежда не напрасна,
Когда мы трезво поглядим извне.

37

Вершина правосудия согласна,Чтоб огнь любви[716] мог уничтожить вмиг
Долг, ими здесь платимый повсечасно.

40

А там, где стих мой у меня возник,[717]Молитва не служила искупленьем,
И звук ее небес бы не достиг.

43

Но не смущайся тягостным сомненьем:Спроси у той, которая прольет
Свет между истиной и разуменьем.

46

Ты понял ли, не знаю: речь идетО Беатриче. Там, на выси горной,
Она с улыбкой, радостная, ждет».

49

И я: «Идем же поступью проворной;Уже и сам я меньше утомлен,
А видишь — склон оделся тенью черной».

52

«Сегодня мы пройдем, — ответил он, —Как можно больше; много — не придется,
И этим ты напрасно обольщен.

55

Пока взойдешь, не раз еще вернетсяТот, кто сейчас уже горой закрыт,
Так что и луч вокруг тебя не рвется.

58

Но видишь — там какой-то дух сидит,Совсем один, взирая к нам безгласно;
Он скажет нам, где краткий путь лежит».

61

Мы шли к нему. Как гордо и бесстрастноТы ждал, ломбардский дух,[718] и лишь едва
Водил очами, медленно и властно!

64

Он про себя таил свои слова,Нас, на него идущих озирая
С осанкой отдыхающего льва.

67

Вождь подошел к нему узнать, какаяУдобнее дорога к вышине;
Но он, на эту речь не отвечая —

70

Спросил о нашей жизни и стране.Чуть «Мантуя…» успел сказать Вергилий,
Как дух, в своей замкнутый глубине,

73

Встал, и уста его проговорили:«О мантуанец, я же твой земляк,
Сорделло!» И они объятья слили.

76

Италия, раба, скорбей очаг,В великой буре судно без кормила,
Не госпожа народов, а кабак!

79

Здесь доблестной душе довольно былоЛишь звук услышать милой стороны,
Чтобы она сородича почтила;

82

А у тебя не могут без войныТвои живые, и они грызутся,
Одной стеной и рвом окружены.

85

Тебе, несчастной, стоит оглянутьсяНа берега твои и города:
Где мирные обители найдутся?

88

К чему тебе подправил поводаЮстиниан, когда седло пустует?
Безуздой, меньше было бы стыда.[719]

91

О вы, кому молиться долженствует,Так чтобы Кесарь не слезал с седла,
Как вам господне слово указует, —

94

Вы видите, как эта лошадь зла,Уже не укрощаемая шпорой
С тех пор, как вы взялись за удила?[720]

97

И ты, Альберт немецкий,[721] ты, которыйБыл должен утвердиться в стременах,
А дал ей одичать, — да грянут скорой

100

И правой карой звезды в небесахНа кровь твою, как ни на чью доселе,
Чтоб твой преемник ведал вечный страх!

103

Затем что ты и твой отец терпели,Чтобы пустынней стал имперский сад,[722]
А сами, сидя дома, богатели.

106

Приди, беспечный, кинуть только взгляд:Мональди, Филиппески, Каппеллетти,
Монтекки, — те в слезах, а те дрожат!

109

Приди, взгляни на знать свою, на этиНасилия, которые мы зрим,
На Сантафьор[723] во мраке лихолетий!

112

Приди, взгляни, как сетует твой Рим,Вдова, в слезах зовущая супруга:
«Я Кесарем покинута моим!»

115

Приди, взгляни, как любят все друг друга!И, если нас тебе не жаль, приди
Хоть устыдиться нашего недуга!

118

И, если смею, о верховный Дий,[724]За род людской казненный казнью крестной,
Свой правый взор от нас не отводи!

121

Или, быть может, в глубине чудеснойТвоих судеб ты нам готовишь клад
Великой радости, для нас безвестной?

124

Ведь города Италии кишатТиранами, и в образе клеврета[725]
Любой мужик пролезть в Марцеллы[726] рад.

127

Флоренция моя, тебя все этоКасаться не должно, ты — вдалеке,
В твоем народе каждый — муж совета!

130

У многих правда — в сердце, в тайнике,Но необдуманно стрельнуть — боятся;
А у твоих она на языке

133

Иные общим делом тяготятся;А твой народ, участливый к нему,
Кричит незваный: «Я согласен взяться!»

136

Ликуй же ныне, ибо есть чему:Ты мирна, ты разумна, ты богата!
А что я прав, то видно по всему.

139

И Спарта, и Афины, где когда-тоГражданской правды занялась заря,
Перед тобою — малые ребята:

142

Тончайшие уставы мастеря,Ты в октябре примеришь их, бывало,
И сносишь к середине ноября.

145

За краткий срок ты сколько раз менялаЗаконы, деньги, весь уклад и чин
И собственное тело обновляла!

148

Опомнившись хотя б на миг один,Поймешь сама, что ты — как та больная,
Которая не спит среди перин,

151

Ворочаясь и отдыха не зная.