Божественная Комедия. Новая Жизнь

1

Мои глаза так алчно утолялиДесятилетней жажды[1139] жгучий зной,
Что все другие чувства мертвы стали;

4

Взор здесь и там был огражден стенойНевнятия, влекомый неуклонно
В былую сеть улыбкой неземной;

7

Но влево отклонился принужденно,Когда из уст богинь,[1140] стоявших там,
Раздалось слово: «Слишком напряженно!»

10

Упадок зренья, свойственный глазам,В которых солнце свеже отразилось,
Меня на время приобщил к слепцам;

13

Когда же с малым зренье вновь сроднилось(Я молвлю «с малым», мысля о большом,
С которым ощущенье разлучилось),

16

Я видел — вправо повернув плечом,Святое войско шло стезей возвратной,[1141]
С седмицей свеч и с солнцем пред челом.

19

Как, оградив себя щитами, ратныйЗаходит строй, за стягом идя вспять,
Пока порядок не создаст обратный, —

22

Так стран небесных головная ратьВся перед нами прежде растянулась,
Чем колесница стала загибать.

25

Из женщин каждая к оси вернулась,И благодатный груз повлек Грифон,
Но ни перо на нем не шелохнулось.

28

Та, кем я был сквозь воду проведен,И я, и Стаций шли с руки, где круче
Колесный след в загибе закруглен.

31

Так, через лес, пустынный и дремучийС тех пор, как змею женщина вняла,
Мы шли под голос ангельских созвучий.

34

Насколько трижды пролетит стрела,Настолько удалясь, мы шаг прервали,
И Беатриче на землю сошла.

37

Тогда «Адам!» все тихо проропталиИ обступили древо, чьих ветвей
Ни листья, ни цветы не украшали.[1142]

40

Его намет, чем выше, тем мощнейИ вправо расширявшийся, и влево,
Дивил бы индов высотой своей.

43

«Хвала тебе, Грифон, за то, что древаНе ранишь клювом;[1143] вкус отраден в нем,
Но горькие терзанья терпит чрево», —

46

Вскричали прочие, обстав кругомМогучий ствол; и Зверь двоерожденный:
«Так семя всякой правды соблюдем».

49

И, к дышлу колесницы обращенный,Он к сирой ветви сам его привлек,
Связав их вязью, из нее сплетенной.[1144]

52

Как наши поросли, когда потокБольшого света смешан с тем, который
Вслед за ельцом небесным ждет свой срок,[1145]

55

Пестро рядятся в свежие уборы,Пока еще не под другой звездой
Коней для Солнца запрягают Оры, —

58

Так в цвет, светлей фиалки полевойИ гуще розы, облеклось растенье,
Где прежде каждый сук был неживой.

61

Я не постиг нездешнее хваленье,Которое весь сонм их возгласил,
И не дослушал до конца их пенье.

64

Умей я начертать, как усыпилСказ о Сиринге очи стражу злому,[1146]
Который бденье дорого купил,

67

Я, подражая образцу такому,Живописал бы, как ввергался в сон;
Но пусть искуснейший опишет дрему.

70

А я скажу, как я был пробужденИ полог сна раздрали блеск мгновенный
И возглас: «Встань же! Чем ты усыплен?»[1147]

73

Как, цвет увидев яблони священной,Чьим брачным пиром небеса полны
И чьи плоды бесплотным вожделенны,

76

Петр, Иоанн и Яков, сраженыБесчувствием, очнулись от глагола,
Который разрушал и глубже сны,

79

И видели, что лишена их школаУже и Моисея, и Ильи,
И на учителе другая стола,[1148] —

82

Так я очнулся, в смутном забытьиУвидев над собой при этом кличе
Ту, что вдоль струй вела шаги мои.

85

В смятенье, я сказал: «Где Беатриче?»И та: «Она воссела у корней
Листвы, обретшей новое величье.

88

Взгляни на круг приблизившихся к ней;Другие ввысь восходят[1149] за Грифоном,
И песня их и глубже, и звучней».

91

Звенела ль эта речь дальнейшим звоном,Не знаю, ибо мне была видна
Та, что мой слух заставила заслоном.

94

Она сидела на земле, одна,Как если б воз, который Зверь двучастный
Связал с растеньем, стерегла она.

97

Окрест нее смыкали круг прекрасныйСемь нимф,[1150] держа огней священный строй,
Над коим Австр и Аквилон[1151] не властны.

100

«Ты здесь на краткий срок в сени лесной,Дабы затем навек, средь граждан Рима,
Где римлянин — Христос, пребыть со мной.

103

Для пользы мира, где добро гонимо,Смотри на колесницу и потом
Все опиши, что взору было зримо».[1152]

106

Так Беатриче; я же, весь во всемК стопам ее велений преклоненный,
Воззрел послушно взором и умом.

109

Не падает столь быстро устремленныйОгонь из тучи плотной, чьи пласты
Скопились в сфере самой отдаленной,

112

Как птица Дия пала с высотыВдоль дерева, кору его терзая,
А не одну лишь зелень и цветы,

115

И, в колесницу мощно ударяя,Ее качнула; так, с боков хлеща,
Раскачивает судно зыбь морская.[1153]

118

Потом я видел, как, вскочить ища,Кралась лиса к повозке величавой,
Без доброй снеди до костей тоща.

121

Но, услыхав, какой постыдной славойЕе моя корила госпожа,
Она умчала остов худощавый.[1154]

124

Потом, я видел, прежний путь держа,Орел спустился к колеснице снова
И оперил ее, над ней кружа.[1155]

127

Как бы из сердца, горестью больного,С небес нисшедший голос произнес:
«О челн мой, полный бремени дурного!»

130

Потом земля разверзлась меж колес,И видел я, как вышел из провала
Дракон, хвостом пронзая снизу воз;

133

Он, как оса, вбирающая жало,Согнул зловредный хвост и за собой
Увлек часть днища, утоленный мало.

136

Остаток, словно тучный луг — травой,Оделся перьями, во имя цели,
Быть может, даже здравой и благой,

139

Подаренными, и они оделиИ дышло, и колеса по бокам,
Так, что уста вздохнуть бы не успели.[1156]

142

Преображенный так, священный храмЯвил семь глав над опереньем птичьим:
Вдоль дышла — три, четыре — по углам.

145

Три первые уподоблялись бычьим,У прочих был единый рог в челе;
В мир не являлся зверь, странней обличьем.[1157]

148

Уверенно, как башня на скале,На нем блудница наглая сидела,
Кругом глазами рыща по земле;

151

С ней рядом стал гигант, чтобы не смелаНичья рука похитить этот клад;
И оба целовались то и дело.[1158]

154

Едва она живой и жадный взглядКо мне метнула, друг ее сердитый
Ее стегнул от головы до пят.

157

Потом, исполнен злобы ядовитой,Он отвязал чудовище и в лес
Его повлек, где, как щитом укрытый,

160

С блудницей зверь невиданный исчез.[1159]