Божественная Комедия. Новая Жизнь

1

«Отцу, и сыну, и святому духу» —Повсюду — «слава!» — раздалось в Раю,
И тот напев был упоеньем слуху.

4

Взирая, я, казалось, взором пьюУлыбку мирозданья, так что зримый
И звучный хмель вливался в грудь мою.

7

О, радость! О, восторг невыразимый!О, жизнь, где всё — любовь и всё — покой!
О, верный клад, без алчности хранимый!

10

Четыре светоча[1770] передо мнойПылали, и, мгновенье за мгновеньем,
Представший первым[1771] силил пламень свой;

13

И стал таким, каким пред нашим зреньемЮпитер был бы, если б Марс и он,
Став птицами, сменились опереньем.[1772]

16

Та власть, которой там распределенЧеред и чин, благословенным светам
Велела смолкнуть, и угас их звон,

19

Когда я внял: «Что я меняюсь цветом,Не удивляйся; внемля мой глагол,
Все переменят цвет в соборе этом.

22

Тот, кто, как вор, воссел на мой престол,[1773]На мой престол, на мой престол, который
Пуст перед сыном божиим, возвел

25

На кладбище моем[1774] сплошные горыКровавой грязи; сверженный с высот,[1775]
Любуясь этим, утешает взоры».

28

Тот цвет, которым солнечный восходИль час заката облака объемлет,
Внезапно охватил весь небосвод.

31

И словно женщина, чья честь не дремлетИ сердце стойко, чувствует испуг,
Когда о чьем-либо проступке внемлет,

34

Так Беатриче изменилась вдруг;Я думаю, что небо так затмилось,
Когда Всесильный[1776] поникал средь мук.

37

Меж тем все дальше речь его стремилась,И перемена в голосе была
Не меньшая, чем в облике явилась.

40

«Невеста божья не затем взрослаМоею кровью, кровью Лина, Клета,
Чтоб золото стяжалось без числа;

43

И только чтоб стяжать блаженство это,Сикст, Пий, Каликст и праведный Урбан,[1777]
Стеня, пролили кровь в былые лета.

46

Не мы хотели, чтобы христианПреемник наш пристрастною рукою
Делил на правый и на левый стан;[1778]

49

Ни чтоб ключи, полученные мною,Могли гербом на ратном стяге стать,
Который на крещеных поднят к бою;

52

Ни чтобы образ мой скреплял печатьДля льготных грамот, покупных и лживых,
Меня краснеть неволя и пылать!

55

В одежде пастырей-волков грызливыхНа всех лугах мы видим средь ягнят.
О божий суд, восстань на нечестивых!

58

Гасконцы с каорсинцами[1779] хотятПить нашу кровь; о доброе начало,[1780]
В какой конечный впало ты разврат!

61

Но промысел, чья помощь Рим спасалаВ великой Сципионовой борьбе,[1781]
Спасет, я знаю, — и пора настала.

64

И ты, мой сын, сойдя к земной судьбеПод смертным грузом, смелыми устами
Скажи о том, что я сказал тебе!»

67

Как дельный воздух мерзлыми парамиСнежит к земле, едва лишь Козерог
К светилу дня притронется рогами,[1782]

70

Так здесь эфир себя в красу облек,Победные взвевая испаренья,
Помедлившие с нами долгий срок.

73

Мой взгляд следил все выше их движенья,Пока среда чрезмерной высоты
Ему не преградила восхожденья.

76

И госпожа, когда от той метыЯ взор отвел, сказала: «Опуская
Глаза, взгляни, куда пронесся ты!»

79

И я увидел, что с тех пор, когда яВниз посмотрел, над первой полосой
Я от средины сдвинулся до края.[1783]

82

Я видел там, за Гадесом[1784], шальнойУлиссов путь;[1785] здесь — берег, на котором
Европа стала ношей дорогой.[1786]

85

Я тот клочок[1787] обвел бы шире взором,Но солнце в бездне упреждало нас
На целый знак и больше,[1788] в беге скором.

88

Влюбленный дух, который всякий часСтремился пламенно к своей богине,
Как никогда ждал взора милых глаз;

91

Все, чем природа или кисть донынеПленяли взор, чтоб уловлять сердца,
Иль в смертном теле, или на картине,

94

Казалось бы ничтожным до концаПред дивной радостью, что мне блеснула,
Чуть я увидел свет ее лица;

97

И мощь, которой мне в глаза пахнуло,Меня, рванув из Ледина гнезда,[1789]
В быстрейшее из всех небес[1790] метнула.

100

Так однородна вся его среда,Что я не ведал, где я оказался,
Моей вожатой вознесен туда.

103

И мне, чтоб я в догадках не терялся,Так радостно сказала госпожа,
Как будто бог в ее лице смеялся:

106

«Природа мира, все, что есть, кружаВокруг ядра, которое почило,[1791]
Идет отсюда, как от рубежа.

109

И небо это божья мысль вместила,Где и любовь, чья власть его влечет,
Берет свой пыл, и скрытая в нем сила.[1792]

112

Свет и любовь объемлют этот свод,Как всякий низший кружит, им объятый;
И те высоты их творец блюдет.[1793]

115

Движенье здесь[1794] не мерят мерой взятой,Но все движенья меру в нем берут,
Как десять — в половине или в пятой.[1795]

118

Как время, в этот погрузясь сосудКорнями, в остальных живет вершиной,
Теперь понять тебе уже не в труд.[1796]

121

О жадность! Не способен ни единыйИз тех, кого ты держишь, поглотив,
Поднять зеницы над твоей пучиной!

124

Цвет доброй воли в смертном сердце жив;Но ливней беспрестанные потоки
Родят уродцев из хороших слив.

127

Одни младенцы слушают урокиДобра и веры, чтоб забыть вполне
Их смысл скорей, чем опушатся щеки.

130

Кто, лепеча, о постном помнил дне,Вкушает языком, возросшим в силе,
Любую пищу при любой луне.[1797]

133

Иной из тех, что, лепеча, любилиИ чтили мать, — владея речью, рад
Ее увидеть поскорей в могиле.

136

И так вот кожу белую чернят,Вняв обольщеньям дочери прекрасной
Дарующего утро и закат.[1798]

139

Размысли, и причина станет ясной:Ведь над землею власть упразднена,[1799]
И род людской идет стезей опасной.

142

Но раньше, чем январь возьмет веснаПосредством сотой,[1800] вами небреженной,
Так хлынет светом горняя страна,

145

Что вихрь[1801], уже давно предвозвещенный,Носы туда, где кормы, повернет,
Помчав суда дорогой неуклонной;

148

И за цветком поспеет добрый плод».