Божественная комедия

      Нельзя; пример мой[1082] близок по приметам,

      Но самый опыт — милость божества.

⁷³ Был ли я только тем, что в теле этом

      Всего новей,[1083] Любовь, господь высот,

      То знаешь ты, чьим я вознёсся светом.

⁷⁶ Когда круги, которых вечный ход

      Стрёмишь, желанный, ты,[1084] мой дух призвали

      Гармонией, чей строй тобой живёт,[1085]

⁷⁹ Я видел — солнцем загорелись дали[1086]

      Так мощно, что ни ливень, ни поток

      Таких озёр вовек не расстилали.

⁸² Звук был так нов, и свет был так широк,

      Что я горел постигнуть их начало;

      Столь острый пыл вовек меня не жёг.

⁸⁵ Та, что во мне, как я в себе, читала, —

      Чтоб мне в моём смятении — помочь,

      Скорей, чем я спросил, уста разъяла

⁸⁸ И начала: "Ты должен превозмочь

      Неверный домысл; то, что непонятно,

      Ты понял бы, его отбросив прочь.

⁹¹ Не на земле ты, как считал превратно,

      Но молния, покинув свой предел,

      Не мчится так, как ты к нему обратно".[1087]

⁹⁴ Покров сомненья с дум моих слетел,

      Снят сквозь улыбку речью небольшою,

      Но тут другой на них отяготел,

⁹⁷ И я сказал: "Я вновь пришёл к покою

      От удивленья; но дивлюсь опять,

      Как я всхожу столь лёгкою средою".

¹⁰⁰ Она, умея вздохом сострадать,

       Ко мне склонила взор неизречённый,

       Как на дитя в бреду — взирает мать,

¹⁰³ И начала: "Всё в мире неизменный

       Связует строй; своим обличьем он

       Подобье бога придаёт вселенной.

¹⁰⁶ Для высших тварей в нём отображён

       След вечной Силы, крайней той вершины,

       Которой служит сказанный закон.

¹⁰⁹ И этот строй объемлет, всеединый,

       Все естества, что по своим судьбам! —

       Вблизи или вдали от их причины.

¹¹² Они плывут к различным берегам

       Великим морем бытия, стремимы

       Своим позывом, что ведёт их сам.

¹¹⁵ Он пламя мчит к луне, неудержимый;

       Он в смертном сердце[1088] возбуждает кровь;

       Он землю вяжет в ком неразделимый.

¹¹⁸ Лук этот[1089] вечно мечет, вновь и вновь,

       Не только неразумные творенья,

       Но те, в ком есть и разум и любовь.

¹²¹ Свет устроительного провиденья

       Покоит твердь, объемлющую ту,

       Что всех поспешней быстротой вращенья.

¹²⁴ Туда, в завещанную высоту,

       Нас эта сила тетивы помчала,

       Лишь радостную ведая мету.

¹²⁷ И всё ж, как образ отвечает мало

       Подчас тому, что мастер ждал найти,

       Затем что вещество на отклик вяло, —

¹³⁰ Так точно тварь от этого пути

       Порой отходит, властью обладая,

       Хоть дан толчок, стремленье отвести;

¹³³ И как огонь, из тучи упадая,

       Стремится вниз,[1090] так может первый взлёт

       Пригнуть обратно суета земная.

¹³⁶ Дивись не больше, — это взяв в расчёт, —

       Тому, что всходишь, чем стремнине водной,

       Когда она с вершины вниз течёт.

¹³⁹ То было б диво, если бы, свободный

       От всех помех, ты оставался там,

       Как сникший к почве пламень благородный".

¹⁴² И вновь лицо подъяла к небесам.

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

Первое небо — Луна

¹ О вы, которые в челне зыбучем,

     Желая слушать, плыли по волнам

     Вослед за кораблём моим певучим,

⁴ Поворотите к вашим берегам!

     Не доверяйтесь водному простору!

     Как бы, отстав, не потеряться вам!

⁷ Здесь не бывал никто по эту пору:

     Минерва веет, правит Аполлон,

     Медведиц — Музы указуют взору,

¹⁰ А вы, немногие, что испокон

      Мысль к ангельскому хлебу обращали,

      Хоть кто им здесь живёт — не утолён,

¹³ Вам можно смело сквозь морские дали

      Свой струг вести там, где мой след вскипел,

      Доколе воды ровными не стали.

¹⁶ Тех, кто в Колхиду путь преодолел,

      Не столь большое ждало удивленье,

      Когда Ясон предстал как земледел.[1091]

¹⁹ Врождённое и вечное томленье

      По божьем царстве мчало наш полет,

      Почти столь быстрый, как небес вращенье.

²² Взор Беатриче не сходил с высот,

      Мой взор — с неё. Скорей, чем с самострела

      Вонзится, мчится и сорвётся дрот,

²⁵ Я долетел до чудного предела,

      Привлёкшего глаза и разум мой;

      И та, что прямо в мысль мою глядела, —

²⁸ Сияя радостью и красотой:

      "Прославь душой того, — проговорила, —

      Кто дал нам слиться с первою звездой".[1092]

³¹ Казалось мне — нас облаком накрыло,

      Прозрачным, гладким, крепким и густым,

      Как адамант, что солнце поразило.

³⁴ И этот жемчуг, вечно нерушим,

      Нас внутрь воспринял, как вода — луч света,

      Не поступаясь веществом своим.

³⁷ Коль я был телом, и тогда, — хоть это

      Постичь нельзя, — объем вошёл в объем,

      Что должно быть, раз тело в тело вдето,

⁴⁰ То жажда в нас должна вспылать огнём

      Увидеть Сущность, где непостижимо

      Природа наша слита с божеством.

⁴³ Там то, во что мы верим, станет зримо,

      Самопонятно без иных мерил;

      Так — первоистина неоспорима.

⁴⁶ Я молвил: "Госпожа, всей мерой сил

      Благодарю того, кто благодатно

      Меня от смертных стран отъединил.

⁴⁹ Но что, скажите, означают пятна

      На этом теле, вид которых нам

      О Каине[1093] даёт твердить превратно?"

⁵² Тогда она с улыбкой: "Если там

      Сужденья смертных ложны, — мне сказала, —

      Где не прибегнуть к чувственным ключам,

⁵⁵ Взирай на это, отстраняя жало

      Стрел удивленья, раз и чувствам вслед,

      Как видишь, разум воспаряет вяло.

⁵⁸ А сам ты мыслишь как?" И я в ответ:

      "Я вижу этой разности причину

      В том, скважен ли, иль плотен сам предмет".[1094]

⁶¹ Она же мне: "Как мысль твоя в пучину

      Неистинного канет, сам взгляни,

      Когда мой довод я навстречу двину.

⁶⁴ Восьмая твердь[1095] являет вам огни,