Божественный лик Византии

К сожалению, не только Иоанн XIV Калека демонстрировал качества, недостойные служителя Церкви. Максим II слыл большим любителем женщин. И, как утверждали, именно протекцией дам из царского гинекея он был обязан своему краткому патриаршеству. Другой печальный образчик являл собой Нифонт. Не щеголяя образованием (он едва умел писать и читать), патриарх также не был чужд общества молоденьких женщин и любил устраивать в монастырях пирушки. Патриаршество Нифонта было недолгим – в 1315 г. император Андроник II освободил его от кафедры за святотатство и корыстолюбие[1474].

Для полноты картины заметим, что когда Андроник III сверг деда и захватил власть, Нифонт настоятельно советовал тому отправить Андроника II в тюрьму или ссылку. Его горячее желание, едва ли достойное христианина, разделял другой патриарх – Исаия, упоенный низложением престарелого царя, с которым у него также неоднократно возникали конфликтные ситуации. Узнав о падении врага, он радостно восклицал, цитируя 57й Псалом: «Возвеселится праведник, когда увидит отмщение», подразумевая под праведником себя, а под отмщением, конечно, унижение старика василевса[1475].

Личность этого архипастыря Константинополя не лишена интереса, хотя и мрачного. В свое время, желая примириться с зилотами, император Андроник II возвел его, рядового монаха Святой горы Афон, не обремененного интеллектом, на патриаршую кафедру. Увы, вскоре выяснилось, что его нравственные качества не являли собой высокие примеры, и многие клирики открыто обвиняли Исаию в дурных поступках. И не без причины. Так, совершенно не заботясь о состоянии епархий, патриарх в 1324 г. провел через Синод постановление об обложении всех церковных округов денежным взносом на нужды Константинопольской церкви. Жесткий и непримиримый, он был беспощаден к врагам и донельзя злопамятен[1476].

Другую скандальную фигуру являл Афанасий I в годы своего первого патриаршества. Монах, с детства подвизавшийся в горах Гана, он спал на голой земле, не умывался и являл прекрасный пример аскета. Первое время всем казалось, что выбор царя удачен: ревнитель монашеской дисциплины, патриарх быстро очистил улицы Константинополя от праздно шатающихся иноков. Однако как человек, лишенный образования и даже стремления к нему, Афанасий I совершенно прекратил подготовку богословов, сочтя их просветительскую деятельность среди паствы излишней. Именно при нем была закрыта богословская школа, организованная патриархом Германом III и пользовавшаяся большим успехом у византийцев. Привыкнув во всем доверять только себе, он не одобрял коллегиальных обсуждений церковных дел и в итоге совершенно перестал созывать Синод, на который ранее приезжали многие епископы с мест, чтобы обсудить те или иные проблемные вопросы[1477].

Суровость столичного архипастыря настолько угнетала клир, что многие епископы, священники и монахи засы́пали царя жалобами на него. Тогда Афанасий I потребовал от василевса отряд солдат для защиты собственной персоны, но его требование не было удовлетворено. В ответ патриарх решил оставить престол, совершив перед этим наиглупейший поступок. Он написал анафему на всю царскую семью, архиереев, священников, высшее сословие и вообще на весь народ за то, что те не помогли ему удержаться у власти. Потом, не сказав никому ни слова, вложил эту бумагу в морскую раковину, а ее саму спрятал в расщелине храма Святой Софии. Иными словами, получилось, что патриарх проклял (!) всех христиан Византийской империи, но тайно.

Находка обнаружилась довольно скоро и совершенно случайно. Один мальчик во время игры заметил необычную раковину и передал ее клирикам храма, а те – василевсу. Пораженный царь немедленно вызвал к себе патриарха и потребовал объяснений, но тот только каялся, а заодно прощал своих обидчиков. Так закончилось его первое патриаршество. К слову сказать, и второе патриаршество Афанасия I не было лишено скандального оттенка.

Едва ли Иоанн XII Созопольский мог составить ему альтернативу. При Михаиле VIII он, тогда еще рядовой монах, категорически не принял Лионской унии и был сослан на Принцевы острова. По рекомендациям зилотов Андроник II вызвал его из ссылки и, пораженный благочестием аскета, поставил игуменом одного из столичных монастырей. Позднее василевс сделал Иоанна своим духовником, а затем – Константинопольским патриархом.

Однако сразу же после интронизации патриарх установил льготы для зилотов, а полномочия епископата резко ограничил. Не ожидавшие такого хода восточные архипастыри вышли с представлением к царю. По их словам, и это подтверждалось многими фактами, при любой обиде некогда кроткий монах бросал все дела и уединялся в монастыре. Он совершенно отстранил епископов от церковного управления, решая все вопросы в одиночку или при помощи советников из числа зилотов. Попутно выяснилось, что Иоанн не был чужд некоторых человеческих слабостей. В частности, патриарх поставил своего сына Ефрема на должность великого эконома Церкви – одну из главнейших в церковном управлении.