Божественный лик Византии

Формально полномочия «Вселенского» архиерея мало изменились по сравнению с прежними временами. Как и раньше, в силу канонов II, IV, Трулльского Вселенских Соборов, а также правил Собора «В храме Святой Софии», Константинопольская кафедра признавалась первенствующей на Востоке. Однако к описываемому нами времени начали закрепляться традиции прямого вмешательства столичного патриарха в дела иных Поместных церквей. В частности, поставление Константинопольским патриархом архиереев на вдовствующие престолы в Александрии и Антиохии давно уже стало устойчивым правовым обычаем. Равно как и утверждение ставропигий на чужих канонических территориях, что давало ему новые дополнительные источники доходов. Преклоняясь перед величием трона древних Римских императоров, даже мамелюкские султаны Египта своими фирманами подтвердили право царей в далеком Константинополе утверждать личность очередного Иерусалимского патриарха после его избрания местным синодом епископов. Однако в это же время, в 1342 г., Константинопольский патриарх Иоанн Калека официально низложил с кафедры Иерусалимского архиерея Лазаря, поддержавшего Иоанна Кантакузена, найдя его избрание на кафедру не во всем согласным с канонами, и отдал патриарший жезл конкуренту несчастного Лазаря Герасиму. Лишь после окончания Гражданской войны новый император Иоанн VI Кантакузен восстановил Лазаря на патриаршем престоле и вернул в Иерусалим[1488].

Патриарх Иоанн XII Гликос утверждал устав монастыря в далекой Месопотамии (территория Антиохийского патриархата), нисколько не смущаясь нарушением территориальной юрисдикции. Обосновывая свое решение, он писал: «Все дела Церквей или, что то же самое, христиан по необходимости постоянно простираются и обращаются к первой и величайшей Божьей Церкви».

Византия нередко вела тяжелейшие войны с сербами и болгарами, не желавшими признавать ее политической гегемонии. Однако в церковном управлении довлел авторитет «Вселенского архиерея», и Константинопольские патриархи устанавливали автокефальный статус Сербской церкви в 1219 г. (Мануил I Харитопул Сарантин) и Болгарской церкви в 1235 г. (Герман II). А в период с 1346 по 1375 г. активно столичные архиереи отстаивали идею зависимости Сербской церкви от «Вселенского престола», отказывая сербскому архиерею в статусе патриарха[1489].

Патриарх Антоний IV писал Московскому князю Василию Темному (1425—1433): «Я – защитник божественных законов и канонов, это мой долг перед всеми христианами. Я – кафолический учитель всех христиан. Патриарх занимает место Христа и восседает на Его владычнем престоле: ты презрел не человека, но Самого Христа, так же как почитающий патриарха Самого Христа почитает».

В «Алфавитной синтагме» канониста Матфея Властаря (XIV век) содержатся не менее любопытные слова: «Патриарх есть живой и одушевленный образ Христа, делами и словами, в себе самом живописующий истину. Престол Константинополя, украшенный царскою властью, провозглашен первыми соборными определениями; им последуя, божественные законы повелевают возникающие в других престолах сомнения представлять на его расследование и суд. Забота и попечение обо всех митрополиях и епископиях, монастырях и церквах, а также суд и предание суду и освобождение от суда принадлежит местному патриарху; а Константинопольскому председателю позволительно не только посылать ставропигии в епархиях и других престолов, но и наблюдать и исправлять бывающие и в других престолах сомнения и полагать конец судам; равным образом, сам он и один только поставлен посредником и судьей покаяния и обращения от грехов и ересей»[1490].

А патриарх Исаия писал Армянскому католикосу: «От нас священные благочестия догматы распространяются по всей Вселенной, от нас учения божественных Отцов и святых Соборов, богодухновенные законы от нас, словно из некоего источника, истекли в полноту церковную»[1491].

Евфимий II без какихлибо сомнений назначал лиц на все церковные должности по собственной инициативе, что вскоре привело к его конфликту с императором св. Мануилом II и последующему низложению.

И раньше патриархи порой диктовали императорам условия, на которых те могут получить их духовное благословение. Достаточно вспомнить начало императорства Иоанна I Цимисхия (969—976) в патриаршество Полиевкта (956—970). Но все же в те времена трения между двумя властями происходила по поводу вмешательства василевса (иногда, действительно, тягостного для клира) в дела священноначалия. Сейчас же баталии перенеслись на другую почву. Иногда возникало ощущение, что на Константинопольском престоле восседает тень могущественнейшего патриарха Михаила Керуллария (1043—1058), для которого преград его воле не существовало.

Так, Афанасий I в сентябре 1303 г. обязал царя подписать обещание не только охранять независимость и свободу Церкви, но и рабски повиноваться ей, подчиняясь каждому ее требованию[1492]. Подразумевая, конечно же, под «Церковью» себя – первый (и верный) признак папизма.