Божественный спор

Выяснилось, что мейстер Ульрих и король не только пользуются одним парфюмом, обладают странной защитой от дара Рии и имеют привычку в минуты задумчивости почесывать бровь. Также оказалось, что у них на двоих одна пара сапог. Обнаружилось это просто: на одном из занятий царевна специально наступила на ногу учителю. Так, чтобы на обуви остался след ее каблука. Мейстер не заметил вмятины, зато сама Арника разглядела ее вскоре на сапоге короля.

И полностью убедилась в своих подозрениях.

Еще день она раздумывала, как поступить, а когда решение наконец созрело, не стала откладывать его исполнение. И сразу после завтрака бесцеремонно постучалась в дверь королевского кабинета. А затем, не дожидаясь ответа, распахнула ее.

Вышло так, что царевна ворвалась на совещание с главой Канцелярии. Господин Линард сидел спиной и не сразу понял, что произошло. А вот король тут же вопросительно на нее уставился. Его серый глаз блестел непривычно холодным блеском, но Арника выдержала осмотр, не позволив дрогнуть на лице ни единому мускулу.

— У вас должна быть серьезная причина, чтобы появиться здесь, — голос короля был так же серьезен, как и его взгляд.

— И она есть, — Арника кивнула и, не став затягивать паузу, добавила: — Но я бы предпочла изложить ее наедине.

Глава Канцелярии обернулся, также уставившись на нее тяжелым взглядом. Арника не знала, насколько важным был прерванный ею разговор, но сейчас это волновало ее в последнюю очередь. Она ждала ответа короля, от чьего решения зависело, останется ли царевна на отборе или тотчас покинет его. Но тот молчал, продолжая холодно рассматривать ее. И если сохранять бесстрастное выражение на лице ей еще было под силу, то с капелькой пота, противно скользнувшей по виску, она поделать ничего не смогла.

— Прошу прощения, — наконец произнес его величество, и внутри Арники что-то болезненно хрустнуло от начала фразы, но затем она поняла, что эти слова обращены вовсе не к ней, — что нашу встречу, Линард, придется прервать. Надеюсь, ты извинишь нас с царевной за эту бестактность.

Пожав плечами, глава Канцелярии поднялся из кресла.

— Я зайду позже, — сухо обронил он, покидая королевский кабинет.

Проводив его взглядом, король вновь уставился на Арнику. Нужно было что-то сказать, но заготовленные заранее фразы вылетели у нее из головы. А яростный запал, с которым она ворвалась в кабинет, куда-то испарился. И вместо него в сердце появилось сомнение: а вдруг она все-таки ошиблась?

— Может быть, вы хотите присесть? Разговор, предполагаю, предстоит серьезный и, возможно, долгий, — король первым нарушил тишину, встал с кресла и подошел к небольшому столику. — Возможно, ему не повредит и бокал вина?

Облизнув пересохшие от волнения губы, Арника покачала головой. Отступать было слишком поздно.

— Нет, беседа будет краткой. Я пришла сказать, что намерена покинуть отбор невест.

Король замер с кувшином вина в руках. Густая красная жидкость переполнила бокал и потекла на белоснежную скатерть.

— По какой причине, позвольте поинтересоваться? — Он растерянно почесал бровь, и этот маленький жест вернул Арнике уверенность в своих подозрениях.

— Думаю, вам легко подскажет ответ мейстер Ульрих.

— Учитель фехтования? Не понимаю, что вы имеете в виду…

К чести короля, ему удалось сохранить спокойствие на лице. Но Арника каким-то звериным чутьем знала, что попала в точку.

— Можете больше не притворяться, это не имеет смысла. Я все знаю.

— Что знаете? Простите, но я не понимаю, о чем идет речь…

— Эдвард, пожалуйста, не нужно дальше играть, — Арника рискнула отбросить приличия и обратиться к королю по имени. — Я знаю, что учитель фехтования — всего лишь ваша маска. И пусть мне неведомы детали этого магического преображения, факт его не вызывает сомнений. Поэтому я не вижу смысла продолжать участие в отборе.

— Почему? — глухо переспросил король.

От этого вопроса Арника растерялась. Она не блефовала, утверждая, что хочет покинуть отбор. Но все же надеялась, что Эдвард скажет хоть что-то, что заставит ее передумать. И не предполагала, что объясняться придется ей самой.

— Вы меня обманули, — она все же произнесла и так очевидное.

— Обманул, — наконец признался король и грустно вздохнул. — Но у меня были на то свои причины. Не хотите их услышать?

— Хочу.

— Тогда прошу вас, присядьте. Так мне будет легче объясниться.

Арника не стала спорить и осторожно устроилась в опустевшем после ухода главы Канцелярии кресле. Король устроился напротив, вцепившись в подлокотники так, что на пальцах побелели костяшки. Но, когда он заговорил, его голос звучал ровно.