Божество в камне

Ещё немного, и завеса падёт: Анри окажется по ту сторону мира, и Абраксас заберёт его тело. «Этого нельзя допустить, нельзя», – понимала Мадлен. В её голове вновь возникло страшное видение: она снова увидела мир, утопающий в крови.

В эту минуту взгляд девушки замер на песочных часах, медленно крутившихся над ладонью каменного истукана. «Время течёт… и ничто не в силах его удержать… Дедушка, напрасно ты ввязался в эту игру. Нельзя победить само время…»

Не спуская глаз с песочных часов, Мадлен вспоминала все свои видения, связанные с Нострадамусом.

Слышала его голос, долетавший сквозь пелену годов. И вдруг вспомнила фразу, что заставила её вздрогнуть.

«…в свою печать я помещу тайну, открыть которую смогут лишь избранные».

Судорожно копаясь в своей памяти, Мадлен начала извлекать наружу давно забытые воспоминания. Вот она впервые прибывает в Тюильри. Знакомится с Екатериной Медичи. Берёт в руки предсказание Ностадамуса и разглядывает печать. На кусочке красного сургуча изображены песочные часы. Они крутятся, переворачиваются в воздухе, точно как те, что находятся сейчас над ладонью Абраксаса.

В голове возникло второе воспоминание.

Мадлен вглядывается в другую печать и удивляется, что она совершенно не похожа на первую. Те же инициалы, тот же сургуч, но часы – они разбиты.

«Чтобы победить время, нужно прервать его ход», – Мадлен вспомнила строчки, выведенные рукой Нострадамуса.

И её осенило:

«Боже мой! Дедушка, ты всё-таки оставил мне подсказку, ты нашёл способ остановить Абраксаса. Ну конечно, конечно, – часы! Их нужно разбить. И сделать это следует сейчас, в момент проведения ритуала».

В сердце девушки зажглась искра надежды. И лишь невидимые путы, которыми бог окутал её тело, мешали свершить задуманное.

Мадлен сделала глубокий вдох, ощутив, как сильно сдавливают её оковы бога. Абраксас был силён, практически непобедим. Но девушка решила идти до конца.

«Нет такого врага, которого нельзя победить. Мы проигрываем тогда, когда перестаём верить в саму возможность победы. А я верю в неё».

Мадлен напряглась, почувствовала каждую мышцу своего тела, услышала, как бьётся собственное сердце.

Понимая, что его жертва сопротивляется, Абраксас попытался взять контроль над её разумом, завладеть её сознанием. Но отчего-то никак не мог пробиться в голову своей провидицы. И вдруг Мадлен отыскала ответ на этот вопрос:

«Во время кровавой жатвы Абраксас недополучил сил. Эсма и Селеста остались живы, а значит, урожай не собран. Абраксас не настолько силён, насколько должен быть. Это мой шанс!»

Мадлен расслабилась. Она догадалась: бороться с богом нужно внутри себя. Её сила скрыта в душе. И туда её однажды поместил сам Абраксас. Сегодня великий дар бога обернётся против него. Та, кто рождена была стать рабыней бога, примерит на себя роль его палача.

Мадлен улыбнулась, от этих мыслей, она стала сильнее. Девушка была готова поклясться: Абраксас слышит её, и он боится.

Она отыскала его слабое место. Она нащупала его боль.

«Тебе никогда не выбраться из камня. Я тебе не позволю. Ты видел в Нострадамусе отчаявшегося слабака, пришедшего к тебе за помощью. А во мне свою вещь. Но ты недооценил ту силу, что хранит в себе человек. Нострадамус нашёл способ одолеть тебя. А я приведу его план в жизнь».

Попытка, ещё одна, и ещё… Выбить бога из своей головы было сложно. Своими невидимыми щупальцами он до последнего впивался в сознание девушки, но она не сдавалась. Снова и снова она выбрасывала его вон. И с каждой новой попыткой Абраксас становился слабее. Наконец Мадлен поняла, что может пошевелить пальцами. Может дёрнуть рукой, повернуть голову. Абраксас отступал. Девушка чувствовала, как бога переполняла ярость, дикая, нечеловеческая. Он пылал, изворачивался, сгорая в безумной агонии. И тогда Мадлен сумела сделать шаг. Всего один.

Девушка нагнулась и подняла с пола камень. «Даже самые сложные, неподвластные человеческому пониманию сооружения имеют свои изъяны». Обваливаются дома, рушатся мосты, умирают целые народы… А часы? Они разбиваются».

Замахнувшись что было сил, Мадлен сбросила с себя последние путы.

Её пальцы готовы были разжаться и бросить в цель увесистый камень. Но, прежде чем она успела это сделать, по пещёре пронёсся раскатистый нечеловеческий смех. И голос, что звучал уже не в голове, а шёл из недр каменной статуи, отразился от стен.

– Я знаю, что ты задумала, провидица. Но знай: часы времени нельзя разбить без последствий. Тот, кто нарушит их ход, умрёт.

– Я готова на это, – не колеблясь ответила Мадлен.

Её рука вновь замахнулась, но громкий знакомый голос заставил остановиться:

– Нет, Мадлен, прошу. – У входа в пещёру стоял Калеб. – Может быть, ты и готова отдать свою жизнь, но я не могу позволить тебе умереть.

– Калеб… ты здесь… – прошептала Мадлен, улыбаясь сквозь слезы. – Прости меня, но иначе его не остановить.

– Есть другой способ. Отдай мне камень, и я всё сделаю сам.