БП. Между прошлым и будущим. Книга первая

Этот тезис Полякова сомнения не вызывает – действительно, газету делают профессионалы.

Здесь я позволю себе небольшое отступление. Что касается практики службы рекламы – будь я знаком со статьей «Литературки», попавшей ко мне в руки уже по пути домой, в полете, – я бы задал вопрос Полякову: не лукавит ли он, говоря о принципиальном подходе сотрудников к приему платной рекламы? Во всяком случае, думать, что материал этот помещен в «Литературке» за большие деньги, мне было бы приятнее.

Поясню: на полной полосе приведена беседа с лицом, подозревавшимся в причастности к деятельности крупнейшей преступной группировки и задержанным в этой связи правоохранительными органами в Европе во время его зарубежной поездки. Отпустили его там – ну, и слава богу.

Не стану цитировать тезисы этой беседы – интересующихся отошлю к июньским выпускам «Литературки». Но этот текст, правда, не в первую очередь, наряду с некоторыми другими публикациями газеты, побудил меня вежливо отклонить предложение Гамаюнова стать «нашим человеком в Калифорнии» – о чем я сообщил ему электронным письмом уже из Лос-Анджелеса…

* * *

– И все же, возвращаясь к теме, – продолжил я, – в какой степени работа в газете отвлекает вас лично от писательства?

– Она не может не отвлекать – конечно, отвлекает! Но что я хочу сказать: во первых, я 15 лет просидел за письменным столом – с 1986 года по 2001 год, и я человек, который очень и очень неплохо зарабатывал при советской власти и после советской власти. Я человек, который умеет зарабатывать, сидя за письменным столом: прежде всего это самодисциплина, потому что проще всего расслабиться, когда ты не ходишь на работу. И вот с этим навыком, конечно, какие-то трудности возникли, но не роковые.

Уже работая в газете, я выпустил несколько повестей, написал несколько сценариев, для театра Ширвиндта (“Театра сатиры” – А.П.) написал новую пьесу – сейчас ее начинают репетировать… Для Говорухина написал пьесу, которую уже поставили, и т. д…

Просто остается меньше времени на отдых. Я нередко и из редакции материалы беру домой. Но, повторюсь, я в этом отношении очень доверяю сотрудникам, и если я с людьми работаю, то я им доверяю. Если мне заведующий отделом “Общество”, например, говорит, что этот материал интересный и он нам годится, то я могу и не перечитывать за ним этот материал. Или, скажем, отдел литературы, но иногда, конечно, бывают случаи, когда я решение беру на себя…

Следующий вопрос я просто не мог не задать после знакомства с несколькими последними выпусками газеты:

– Вы ощущаете недостаток в хороших литературных материалах – по-вашему хороших? Ну, юмора, например?

Смех – дело не шуточное

Поляков, кажется, понял меня правильно.

– Это наша проблема, и обидно это прежде всего потому, что именно “Литературная газета” сформировала тип юмора – смеховую культуру середины 60-х годов. Советский Союз двадцать пять лет смеялся по “литгазетовски”, но сейчас мы не можем продолжать делать то же: смеховая культура изменилась, потому что изменилось общество, ну и так далее… И найти художественный эквивалент новой смеховой культуры мы пока не можем. А еще потому, может быть, что нет сегодня такого человека, каким был Веселовский… (Это с ним готовил Илья Суслов выпуски “Клуба 12 стульев” – последней, 16-й полосы газеты, но именно с нее мы всегда начинали читать “Литературку” – А.П.)

Здесь трудно было не согласиться с Поляковым, и вот почему. Я вспомнил вслух следующий эпизод: Арканов, один из старейших авторов “Литературки”, недавно отмечал юбилей, причем дважды – в ЦДЛ, в присутствии широкой общественности, в Большом зале, и потом в Доме актера на Арбате, уже в узком кругу, который включил в себя десятка два-три друзей писателя, не забудем, видного юмориста. Стало быть, людей тоже не чуждых этому виду искусства.

И там, и там были представлены звезды современной российской эстрады… Не стану перечислять их имена. Естественно, каждый выступающий старался быть остроумным в меру сил и возможностей, поскольку регламент тостов установлен не был. И было понятно – чем вызваны проблемы нынешней 16-й полосы “Литературки”. Я думаю, это и имел в виду Поляков, сетуя на кризис жанра. Именно кризис – так я его понял. И еще одна проблема, в чем мы оба согласились, – мало, почти нет поэзии, способной украсить полосы газеты.

– Да, – поддержал Поляков, – и эта проблема существует – мы сейчас пытаемся и ее поправить… Поэты наши разошлись по разным полюсам: на одном – экспериментальная поэзия, но этот эксперимент уже просто неинтересен, целая плеяда идет за Приговым… а на другом – традиционная гражданственная – так отошла к своему краю, что ее тоже уже неинтересно читать, потому что это уже зарифмованная газета. Взаимодействия между ними нет – ну, мы и имеем тот литературный процесс, который мы имеем.