Брачная ночь с горцем

Что-то в этой земле действительно ее привлекало. Ветер над болотами пел, а не завывал, как над пустыней. Солнце, в Неваде – свирепое и безжалостное, в Шотландии же оно стало редким и желанным гостем. Звуки американского Запада – трещотка гремучей змеи, крик стервятника, лай койотов, пронзительный визг пумы – всегда несут угрозу, а здесь холмы словно нашептывают какие-то древние стихотворные строки. И воздух тут без дыма и без копоти. Пахнет же морем и вереском. А из источников, носящих имена языческих богов и героев, льется чистая, как хрусталь, вода.

Она полюбила эти места всей душой. И хотела бы здесь остаться. Если бы… если бы только знала, что ей теперь делать!

В последний месяц будущее для Саманты стало чем-то неопределенным. Она утратила способность смотреть дальше, чем на день вперед. Что будет завтра? Встанет, оденется, будет работать, потом приготовит ужин из того, что принесут Каллум или Локрин… А если повезет, то же самое повторится и на следующий день.

Но теперь… теперь ей поневоле приходилось задуматься о будущем.

Пять недель.

Пять недель назад она отняла у человека жизнь… и почти в тот же день другая жизнь зародилась в ней.

– Так что, печенье-то доедать будешь? – поинтересовался Локрин, с явным неодобрением наблюдая, как она машинально крошила его, растирая между пальцами.

– Что? – Она в растерянности заморгала, пытаясь вернуться к реальности.

– Ты, девочка, съела не только свою куропатку, но и порцию Каллума, но мы на это посмотрели сквозь пальцы. В конце концов, Каллум сейчас в Инверторне, и он наверняка будет ужинать с отцом. А вот печенье… Ты берешь уже четвертое, а нам с Кэлом пока досталось только одно на двоих, и будь я проклят, если стану делиться с этим ленивым старым козлом!

– Ох, я…

Бросив взгляд на печенье, которое сжимала в руке, Саманта поспешно протянула его Локрину. Тот схватил лакомство с проворством вора. Саманта же тщетно старалась вспомнить, когда взяла это печенье. И неужели действительно съела уже три и не заметила?

– Сэм, ты на нас не сердишься? – осторожно спросил Кэлибрид.

– Извини, что я сегодня молчу, – ответила она. – Мне нужно многое обдумать.

– Просто ты все масло съела в одиночку, – пожаловался старик. – По-моему, такое случается с женщинами… гм… ну, знаешь, в этих особых женских состояниях, когда они еще, к тому же, нервничают, плачут и сердятся на всех…

«Особое женское состояние»? Что ж, можно сказать и так.

– И это после того, как мы принесли тебе сыр из Руарида! – сурово добавил Локрин.

– Который ты съела на обед – и тоже ни с кем не поделилась, – проворчал Кэлибрид.

Локрин воззрился на нее подозрительно, прищурив один глаз таким образом, что его почти закрыла лохматая бровь.

– Аппетит у тебя в последнее время такой, что коровы позавидуют, – заметил он. – Может, и желудок коровий? Не понимаю, как в тебя столько помещается!

Саманта вздохнула и уткнулась лицом в ладони. «Интересно, возможно ли умереть от усталости, – подумала она. – Ох, надо бы им все рассказать… Нет, конечно, не совсем все, а только… кое-что…

Увы, долго скрывать беременность она не сможет.

Как странно… Она не боялась, что Локрин и Кэлибрид сочтут ее распутницей, но ей ужасно не хотелось им лгать.

– Я должна кое в чем вам признаться… – пробормотала Саманта.

– Лучше найди священника, – с этими словами Кэлибрид поднялся на ноги и нетвердой старческой походкой зашагал к дверям. – Или хотя бы подожди, пока я отолью.

Кэлибрид распахнул дверь, и в залу ворвался пронизывающий ноябрьский ветер.

– Эх, холодная сегодня будет ночка! – проворчал он. – Дождя больше нет, но роса на траве превратилась в лед!

– Чуете, дымом тянет? – спросил вдруг Локрин, по-собачьему поводя своим шишковатым носом.

– Сегодня я бросила в очаг побольше торфа, – пояснила Саманта, хоть сама и не различала никаких запахов, кроме чистого и свежего аромата горящих кедровых щепок. Казалось, этот запах обнимал ее, мягко обволакивая тело, совсем как… совсем как Торн!

«Надо бы вернуть ему плащ», – подумала она, зевнув. Но вернуть плащ – значит снова с ним увидеться. А кроме того, его плащ куда прочнее и теплее всех ее накидок и шерстяных кофт, привезенных из Америки. Правда, в нем не было той силы и тепла, что ощущала она в объятиях Торна, но все равно это неплохая замена.

Внезапно раздался громкий раскатистый треск – знакомый звук, который ни с чем не спутаешь. Саманта тотчас насторожилась и взглянула на Локрина. Тот откашлялся и пробормотал:

– Это же…

– Да, ружейный выстрел, – кивнула Саманта. – И стреляли где-то поблизости.

– Может, браконьеры? – предположил Локрин.

Вскочив на ноги, Саманта сорвала «кольт» с его привычного места – кобура с револьвером висела на рогах оленьей головы, прибитой к стене каким-то давно умершим Россом.

Прогремел еще один выстрел, на этот раз – ближе. Грохот эхом разнесся по болотам – и сразу вслед за ним раздался душераздирающий вопль.

– Там ведь Кэлибрид!.. – в ужасе воскликнула Саманта.