Брачная ночь с горцем

– Я не это хотела сказать. – Меня виновато опустила глаза.

– Но подумали.

– Просто… просто, знаете, мне случалось видеть, как браки, заключенные ради наследства или еще какой-то материальной выгоды, кончались бедой. Торн – хороший человек, но… тяжелый. И в семье у нас… В общем, ситуация…

– Я знаю о Колин, – мягко перебила Саманта. – Но, черт возьми, отец Гэвина убил моего отца! По-моему, сложнее ситуации просто быть не может! – «Это ложь, – напомнила она себе. – Моя реальная ситуация намного, намного сложнее».

Однако при виде искренней озабоченности на лице леди Рейвенкрофт ревность Саманты отчасти рассеялась.

«Допустим, я соглашаюсь на предложение Мены, – думала Сэм. – Проходит время, и у меня начинает расти живот. Что дальше? Согласится ли маркиза приютить блудницу – или выгонит меня вон, как Смиты выгнали Клару, свою родную дочь?» Четырнадцатилетней беременной девочке позволено было вернуться в семью только после того, как она «искупила свой грех», выйдя замуж за отца ребенка…

Саманта подозревала, что и в Англии, и в Шотландии отношение к незамужним матерям не слишком отличалось от американского.

– Этот брак… выгоден нам обоим, – заверила она. – Мне нужна защита и помощь с Эррадейлом.

– Но Лиам был бы только рад…

– Мне нужен муж, – снова перебила ее Сэм. – И нужен годовой доход, который граф мне обещал. А Инверторну нужен наследник. Буду откровенна: я поклялась, что не отдам Эррадейл в руки лэрда Маккензи, а нынешний лэрд Маккензи – ваш муж. И если дело дойдет до суда, то велика вероятность, что поместье достанется ему. Так что сегодня я выхожу замуж за Гэвина Сент-Джеймса.

Мена с тревогой всмотрелась в лицо собеседницы, но не увидела ничего, кроме решимости.

– Что ж, дорогая, пусть будет так, – проговорила она, сжав руку девушки. – Тогда давайте одеваться.

Глава семнадцатая

«Ведь ясно же, первая мысль жениха при виде невесты должна быть не о том, есть ли на ней панталоны», – думал Гэвин. Но если честно… После ее слов о них он ни о чем другом уже не думал.

Он чувствовал себя идиотом из-за того, что сам не сообразил, чего ей не хватало. И еще – ублюдком. Потому что даже сейчас не мог не думать о том, что у его красавицы-невесты под рубашкой ничего не было.

Да-да, она расхаживала по многолюдной комнате без панталон! И никто об этом не знал, кроме него! Черт возьми, это невероятно эротично.

Мена первой вошла в кабинет, где уже собрались немногочисленные свидетели церемонии.

Гэвин стоял по правую руку от брата – как на настоящей свадьбе. Каллум и Имон, оба в поношенных, но чистых парадных костюмах ирландских цветов, держались слева – как свидетели. Мать же слегла с мигренью, но Гэвин знал: истинная причина ее отсутствия – Лиам. От отца Рейвенкрофт унаследовал мощный бас, и один звук его голоса, так похожего на голос Хеймиша Маккензи, мог вызвать у маркизы сердечный приступ.

– Я просил послать за мной, когда невеста будет готова. – Гэвин нахмурился, взглянув на Мену.

– Мы и сами справились. – Мена распахнула дверь пошире. – Жених должен ждать невесту у алтаря – так положено. И незачем без нужды нарушать традиции.

Гэвин привык насмехаться над всякими романтическими выдумками. Однако он пересмотрел свое мнение, едва в дверях появилась его невеста – удивительная красавица, мгновенно пресекшая его дыхание и выкачавшая весь воздух из груди.

Наряд ее оказался скромен, но женщину, облаченную в этот наряд, трудно было бы назвать простушкой. Блузка с высоким воротом цвета тумана в горах… Длинная темно-синяя узкая юбка с волнами оборок, напоминающими водопад… Широкий пояс, подчеркивавший неправдоподобно тонкую талию… Пряжка же украшена изображением чертополоха – символа Шотландии… Иных украшений на Элисон не было, но Мена сотворила какое-то чудо с ее пышными волосами: зачесала их наверх и приколола к ним вместо вуали простое белое кружево.

Да и к чему украшения? Глаза Элисон сверкали ярче сапфиров. Губы могли бы посрамить рубины. А кожа, расцелованная солнцем, мягко сияла, словно светилась изнутри.

Она не была красивее всех красавиц, каких случалось видеть Гэвину. Не была ни самой изящной, ни самой соблазнительной, ни самой безупречной. Вместо букета – трость, вместо бриллиантов на пальцах – мозоли. В глазах же – скорее вызов, чем соблазн. А на языке куда больше яда, чем меда. Но… о боги, никого еще Гэвин не желал так, как ее! Едва она вошла, лицо ее осветилось каким-то неожиданным светом. На долю секунды все существо его потянулось к ней – к этому чудесному сиянию.

Но в следующий миг Гэвин понял: на него она даже не взглянула.

– Кэлибрид! – воскликнула она и захромала налево, туда, где сидел в старом кресле его матери Кэлибрид – с верным Локрином рядом. – Как ты?.. Зачем же ты встал?

Бледное, изможденное лицо Кэлибрида перекосилось в гримасе, которая могла бы сойти за улыбку.