Брачная ночь с горцем

– А вы, мисс? Зная о пригодности, вернее – о полной непригодности лорда Торна к роли мужа, готовы ли вы, Элисон Росс, взять этого… мужчину… в свои законные мужья? Клянетесь ли быть ему верной отныне и пока он не утратит к вам интерес… хм… в радости, но скорее в горе, в богатстве – или когда он растратит ваше состояние, в здравии – или, уж простите, в сифилисе, пока, ко всеобщему облегчению, смерть не разлучит вас?

– Ах ты сукин… – начал Гэвин, шагнув вперед.

– Клянусь! – ответила Саманта, повысив голос, чтобы перекричать и брань Гэвина, и протесты Кэлибрида и Локрина, и испуганный вскрик Мены.

Лишь отец и сын Монаханы оставались спокойны, только одинаковые золотистые глаза их полнились одинаковыми чувствами – изумлением и тревогой.

– Хорошенько подумайте, мисс! – драматически понизив голос, призвал ее лэрд. – Вы уверены?

– Она сказала «да»! – прошипел Гэвин. Щеки и скулы его пошли пятнами едва сдерживаемой ярости.

– Если кому-нибудь известна причина – или множество причин, – по которым этот человек не заслуживает жены, скажите об этом сейчас или молчите вечно! – продолжал лэрд.

– Если ты немедленно не объявишь нас мужем и женой, я убью тебя голыми руками! – прорычал Гэвин.

– Где твой плед и ее кушак? – продолжал Демон-горец, очевидно, нисколько не смущенный угрозой. – Как ты собираешься принимать жену в клан?

– Твой плед – на тебе. – Гэвин ткнул пальцем в сторону килта Лиама.

– Я говорю о твоем пледе. – Все нотки сарказма исчезли из голоса лэрда, теперь он был убийственно серьезен. – О пледе цветов Маккензи.

– Лиам, мы одеты так, как одеты. Заканчивай церемонию и убирайся из моего замка.

– Я не объявлю вас мужем и женой, Торн, пока не увижу на вас цветов Маккензи. Где они?

– У тебя на заднице, лицемерный ублюдок!

– Торн, хватит! – взмолилась Мена.

В этот миг Саманта поняла, почему Лиама Маккензи прозвали Демоном. Черные глаза его вспыхнули яростным адским огнем, и он шагнул вперед, явно обуреваемый жаждой крови.

Саманта не обвинила бы Гэвина в трусости, если бы он отступил. Но Гэвин не отступил – напротив, тоже сделал шаг вперед.

– Через несколько месяцев я перестану быть Маккензи, – объявил он со злорадным торжеством. – И твоей власти над Инверторном и Эррадейлом настанет конец.

Сейчас два разъяренных горца стояли лицом к лицу. Саманта же мысленно восклицала: «О боже! Неужто мне предстоит овдоветь во второй раз, не успев толком выйти замуж?!»

– Что ты сказал? – Лицо Демона-горца словно окаменело.

Граф же усмехнулся и заявил:

– Дело решено и закончено, Лиам. Я выхожу из клана Маккензи. Не хочу больше носить это запятнанное имя.

– Но это невозможно!..

– Вполне возможно. Даже легко. Все, что от меня требовалось, – прийти на совет кланов и заявить обо всех тех преступлениях, жестокостях, бесчинствах, что совершали лэрды Маккензи против меня и других людей – в прошлом и в настоящем. Поверь мне, брат, список был длинный, и у меня нашлось немало свидетелей!

Саманте и прежде случалось видеть, как на лице Гэвина проступали высокомерие и жестокость, но впервые она увидела его в настоящей ярости. Впервые это бушующее зеленое пламя в его глазах по-настоящему ее напугало.

– Но не против Лиама, конечно же! – Мена, явно взволнованная, шагнула вперед. – Торн, подумай, что ты делаешь! Ты же останешься без клана!

Гэвин пожал плечами.

– Может быть, стану Россом…

Саманта судорожно сглотнула. А вот это совсем ни к чему! Тогда ее обману сразу настанет конец. Господи, надо же что-то делать! Надо остановить их, пока они не поубивали друг друга!

– Я уже говорил тебе, Гэвин, очень глупо с твоей стороны начать войну со мной! – Глаза Лиама пылали обсидиановым огнем.

Гэвин ухмыльнулся – волчьей ухмылкой, от которой показалось, что зубов у него слишком много.

– И что же ты сделаешь, Лиам? Как накажешь меня за непослушание? Выпорешь кнутом? Порежешь ножом? Обожжешь кочергой? Выгонишь из замка – одного, раздетого, в суровую горную зиму? Думаешь, все это со мной уже не делали?

В комнате воцарилось тягостное и пугающее молчание. Лишь несколько дюймов отделяли брата от брата. И оба замерли, готовые вступить в смертельный поединок. Саманта почти не сомневалась: вот-вот один из них кинется на другого и перегрызет глотку. Вопрос лишь в том, кто станет убийцей, а кто жертвой?

– Тебя называют демоном, – со злорадной ухмылкой проговорил Гэвин. – Но на самом деле ты просто бык – животное, которое несется вперед, выставив рога, животное с налитыми кровью глазами, ничего вокруг не замечающее. В открытом бою ты непобедим, это верно. Но в жизни, братец, случаются не только открытые бои. А я умею думать и искать обходные пути. Умею ждать и терпеть – о, я очень многое могу вытерпеть! Так что не советую вступать со мной в битву. Ты проиграешь.

– Ты потеряешь винокурню! – пригрозил Рейвенкрофт. – Что станет с Инверторном, если ты лишишься дохода?

– Это больше не проблема! – Гэвин победно взглянул на Саманту.

– Неблагодарный ублюдок! – взревел Рейвенкрофт. – Если думаешь, что после всего этого я тебя обвенчаю, можешь отправляться прямо в ад!

– Нет, подождите! – в панике закричала Саманта.