Брачный вопрос ребром

Не потому, что Караваев ведет себя по-рыцарски и не бросает на произвол судьбы девушку, оказавшуюся в трудной жизненной ситуации. Просто не может ведь мужчина с таким хорошим вкусом (любящий правильный кофе, носящий идеальные рубашки и симпатизирующий Люсе) приходиться кем-то близким противной тетке в старомодной панаме!

– Железный аргумент, Петрик с ним точно согласился бы, – хмыкнул здравый смысл.

– Ой, Петрик же!

Я вспомнила, что к приезду моего друга наша квартира должна сиять чистотой, и тут же позвонила обещавшему это организовать Караваеву.

Благо ночью он собственноручно вбил в допотопный мобильник Ба Зины свой телефонный номер.

– «Буревестник» слушает, – ответил мне незнакомый девичий голос.

Это меня почему-то мгновенно взбесило.

– А почему не реет? – спросила я злобно.

– Как? – не поняла дева.

– Гордо! – ответила я. – А если вы спросите «Где?», то между тучами и морем, над седой равниной моря. А вот какого – не знаю, это уже на ваше усмотрение.

– А, вы хотите к морю! Так у нас есть отличные предложения и по пляжному отдыху, и по круизам! – обрадовалась дева.

Я молча оборвала звонок. Очевидно, Караваев дал мне свой рабочий номер, вот идиот!

– Чей-то идиот, – с намеком шепнул здравый смысл.

И я решила, что напрасно доверилась этому коварному типу.

Определенно, к Караваеву надо присмотреться с усиленным подозрением.

Сделав себе соответствующую зарубку на память, я достала из сумки половинку тетрадки из шкафа Ираиды и рассмотрела данный манускрипт, оказавшийся адресной книжкой. На страничке с буквой «С» я даже увидела кое-что знакомое – адрес Ба Зины и мой собственный. Причем сначала под именем «Суворова Люся» был записан адрес той квартиры, в которой я жила с Вадиком, а позже – той, в которой я живу с Петриком. На ту же букву была еще какая-то Суворова Вероника, но я ею не заинтересовалась, зная, что родственниц с таким именем у меня нет.

Потом я допила свой кофе, поставила чашку на стол и развернулась на стуле, чтобы вытянуть из-за спины сумку.

Я не растяпа какая-нибудь. Однажды в Риме воришка на мотороллере сдернул планшетку с моего плеча, с тех пор я ношу сумку на ремне через грудь, а сняв ее за столом (сумку, а не грудь – грудь у меня своя, не съемная), пристраиваю поклажу на стул таким образом, чтобы защищать ее и спиной, и той же грудью.

Увы, на сей раз меня это не спасло!

Я даже понять не успела, что происходит, как вместе со стулом упала на бок, больно ударившись головой о камень террасы. Не отключилась, но потратила бездну времени на то, чтобы распутать ножки – свои и стула, на четвереньках выбраться из-под стола и распрямить заклинившую спину.

Подоспевшая официантка помогла мне отряхнуться и в лучших традициях голливудского кинематографа улыбчиво спросила:

– Вы в порядке?

– Посмотрите на меня, – нелюбезно предложила я, сдув с лица прядь, скособочившуюся а-ля челка Гитлера. – По-вашему, похоже, что я в порядке?

– Э-э-э… А вы заметили, что он у вас сумку украл?

– Что? Кто?! Как – украл?! – Я взвилась, как индийская кобра, но было слишком поздно – похитителя уже и след простыл. – Так. Вы его видели? Опишите, словесный портрет понадобится полиции.

– Ну-у-у… Это был мужчина, – неуверенно начала официантка. – Довольно высокий, худощавый, в джинсах и серой куртке или кофте. Лица его я не разглядела.

– Значит, об особых приметах говорить не приходится, – огорчилась я.

– Если только за особую примету не сойдет панама, – добавила девушка. – Ведь белая панама в это время года, согласитесь, довольно редкий головной убор.

– Не самый редкий, одну такую я уже сегодня видела, правда, на женщине…

Я осеклась.

– Так-так-так! – зачастил мой здравый смысл. – Панама! Точно! Эти двое следили за тобой!

– Зачем?

– Я тоже не понимаю, зачем носить такое уродство, – согласилась официантка.

– Чтобы спрятать лицо, – объяснила я ей. – Панама – она ведь как ведро, закрывает всю голову!

– Похоже, негодяи решили проверить, не носишь ли ты скифское золото при себе, – объяснил очевидное мой здравый смысл. – Приятно, что они будут разочарованы.

– Вам чем-нибудь помочь? – спросила любезная официантка.

Она ничуть не волновалась: я оплатила свой кофе, когда делала заказ.

– Нет, спасибо, – я покачала головой, краем глаза зацепив бабулин мобильник, после неудачного звонка Караваеву оставшийся лежать на столе в компании бабулиного же кошелька и фотоальбома, который я несла в руках, потому что он не прошел в ручную кладь по габаритам. А вот тетрадку Ираиды я успела положить в сумку.

– Что ж, не так все плохо: телефон и деньги при тебе, пропала только чужая сумка и разные мелочи в ней, – подбодрил меня здравый смысл.

Провожаемая сочувственным взглядом официантки, я спустилась с террасы на улицу и побрела туда, не знаю куда.

Направление оказалось правильным: через пару минут мне на глаза попалась клумба, украшенная редкими цветочками и кучкой хорошо знакомого мне барахлишка. Грабитель явно не проявил похвального терпения, поспешил открыть украденную сумку за первым же углом и произвел скоростной осмотр содержимого, бесцеремонно вытряхнув его на газон.