Брайтон-Бич опера

— Есть два пути, — говорит Стив. — Один — это одолжить деньги у брокера. Маржа называется, и при хорошей кредитной истории тебе на каждый доллар, который ты на счёте держишь, ещё два дают. То есть с капиталом в десять тысяч ты уже не тысячу акций купить можешь, а три. Или зашортить, соответственно. Но и это ещё не самое серьёзное.

— А что самое? — спрашиваем мы с Володей в один голос.

— Самая взрослая игра, которая позволяет максимально использовать капитал, — это опционы. Они бывают двух видев — «колы» и «путы».

— Хорошие названия, — говорит Алик. — Говорящие.

— Покупая опцион, — продолжает, не обращая на него никакого внимания, Стив, — вы приобретаете или продаете не саму акцию, а только право купить или продать её по определенной цене в определенный период времени.

— Это уже что-то слишком, — говорю я.

— Нет, нет, продолжай, — говорит Володя.

— На самом деле это только звучит сложно, — говорит Стив, — а если разобрать всё на конкретном примере, то вы увидите, что это-то и есть самое интересное. Возьмем те же Лёшины акции, которые сегодня стоят червонец. Допустим, мы хотим сыграть на повышение и покупаем «колы», которые дают нам право в течение ближайших шести месяцев приобрести эти акции по двенадцать долларов. Каждый «кол» стоит всего доллар, и таким образом мы на наши десять штук можем купить их десять тысяч. Если за полгода цена акций удвоится, то мы, как говорится, «реализуем опцион» — то есть акции, стоящие уже по двадцать долларов, мы покупаем за двенадцать. причём не забывайте, у нас их не одна тысяча, как было бы, если бы мы пошли детским путем, а целых десять. Мы покупаем их но двенадцать и тут же продаем по двадцать. Чистая прибыль составляет семьдесят тысяч. И опять же за пятнадцать минут работы.

— Потрясающе, — говорит Володя. — А «путы» — это что такое?

— «Путы» — это то же самое, только наоборот, — терпеливо объясняет Стив. — Если мы считаем, что акция пойдет вниз, то покупаем «путы» по доллару каждый — то есть приобретаем право продать десять тысяч акций в течение ближайших шести месяцев, скажем, по восемь долларов. Если акции упадут до доллара, то мы их «шортим». причём их опять же у нас десять тысяч штук, а не тысяча всего. То есть чистый навар — шестьдесят тысяч баксов. Естественно, во взрослой жизни речь идет о гораздо более серьёзных суммах. Поэтому и выигрыш тоже гораздо более серьёзный.

— Самое главное — это правильно предсказать, куда пойдет акция, а выиграть по-крупному можно даже при ограниченных средствах, — вставляет свое веское слово Эдуард. — Вовсе необязательно быть Соросом.

— Уж этого проходимца ты бы лучше не упоминал, — говорит Алик. — Неужели не понятно, что, когда у человека на руках миллиарды, он может любые акции сам двигать в нужном ему направлении? А если у него ещё и друзья такие же, то тогда — полный привет. Если они миллион акций какой-нибудь компании купили или продали, то цена автоматически идет соответственно вверх или впиз. Как против них играть?

— Вы, Алик, почему-то упорно отказываетесь понимать, в чем тут суть, — говорит Эдуард. — Игра — это для буратин. А мы не лиса Алиса и кот Базилио. Мы говорим о том, что ставки можно — и нужно — делать наверняка. Если знать будущее, то риска нет никакого.

— А будущее, естественно, просчитывается по звездам? — говорит Алик.

— Совершенно верно, — отвечает Эдуард, слегка наклонив голову. — Но дело даже не в этом. Человек, который видит будущее, чувствует, что он любим Богом. Иначе ведь Он не стал бы открывать ему то, что скрыто от всех остальных. Биржа позволяет этому чувству укрепиться и найти выражение в свободно конвертируемых денежных знаках. То есть превращает это чувство в уверенность. А что может быть для человека важнее, чем уверенность в том, что его любит Бог?

— Например, уверенность в том, что его любит жена? — пытается улыбнуться Алик, но это как-то плохо у него получается.