Брайтон-Бич опера

— Нельзя, конечно, — говорю я. — Но тогда и Россия тут ни при чем. Россия — это страна русских. А у россиян своя страна — Россияния.

— И все же, как ты предлагаешь обращаться к народу? — говорит Алик.

— Да я никак не предлагаю, = говорю я. — Раньше такие обращения словами «Братья и сестры» начинали. Ничего, нормально было.

— Так тогда война была, — говорит Алик.

— А сейчас мир? — говорю я.

Алик молчит, и я меняю тему:

— Как вы там с Милой-то? Разобрались?

— Не знаю, — говорит Алик. — Трудно сказать. Она, по-моему, и сама не знасет, чего она хочет.

— Это она тебе так сказала? — говорю я.

— Нет, — говорит он. — Это я сам так думаю.

Мы идем no Кони-Айленд-авеню по направлению к Кингс-Хайвэю. Игорь тут об одном одолжении нас попросил. Собственно говоря, единственным, кто извлёк хоть какую-то пользу из встречн с Давидом Рипштейном, оказался именно он. Давид в Нью-Йорке во всех кар-сервисах переработал и порекомендовал Игорю одно, по его словам, наименее отвратительное место, где, как он выразился, «обманывают, конечно, но в разумных пределах». В чём там обман состоит, я, правда, так и не понял. На мой взгляд, всё честно поставлено. Диспетчер говорит, куда ехать. Приезжаешь, забираешь пассажиров, отвозишь их, куда им там надо. Выручку делишь с базой: 60 процентов им, 40 — тебе плюс чаевые. Где тут обман, не знаю. И взяли они Игоря сразу. Попросили только, чтобы кто-нибудь поручился за него. Вот мы с Аликом и топаем теперь по жаре стоградусной [9]. Машину-то свою он, наверное, Миле оставил. Как, впрочем, и всё остальное. А сам неподалёку от меня теперь живёт. Комнату снимает в общежитии одном для неприкаянных мужиков. Его у нас на Брайтоне «Домом, где разбивается маца» называют. Это потому, что мужики там все одинокие, а подруги их в основном на фабриках по изготовлению мацы работают. Ну и таскают её оттуда — своих возлюбленных подкормить немного. Алик там, по-моему, здорово в коллектив вписался, хотя и не признается в этом ни за что в жизни.

— А вообще, ты знаешь, — говорит он. — Я за Сашку беспокоюсь.

— В смысле? — говорю я.

— Ну, вдруг этот Кен извращенец какой-нибудь. Тут ведь это повально.

— Прямо-таки повально, — говорю я.

— Ты что, газет не читаешь? — говорит Алик. — Не знаешь, чего в стране делается? Только на этой неделе целую сеть таких педофилов накрыли. Причем самое интересное, что они собственных детей в непотребных позах фотографировали и по Интернету рассылали. А некоторые ещё и обменивались детьми своими друг с другом.

— Кен-то тут при чем? — говорю я.

— Ну, кто его знает? — говорит Алик. — По-моему, англосаксы сплошняком такие. От этого у них и проблемы все. Сам посмотри: с кем ни поговоришь — обязательно прямо с самого раннего детства растленный. А потом все удивляются, что они варвары, бомбят всех подряд, бабы у них все феминистки. А какими им ещё с такими мужиками быть? Вот если бы тебя твой родной дедушка в коляске прямо изнасиловал, ещё неизвестно, что бы из тебя получилось.

— А так что из меня получилось? — говорю я и вижу, что мы уже подходим к кар-сервису «Boris Cars», который и является целью нашего изнурительного путешествия.

— Ладно, — говорю я, — давай сейчас приличными людьми прикинемся. А то Игоря на работу не возьмут, и он так и останется с Ильей жить. А этого, по-моему, никому не надо. Ни ему, ни им. Не для этого они сюда приехали, понимаешь?

…Из кар-сервиса мы выходим уже вместе с Игорем и Димкой, которые, как оказалось, ждали нас там вместе. Прошло всё хорошо. Кажется, мы с Аликом произвели на хозяина, по имени которого и названа эта контора, вполие приличное впечатление. Он, естественно, сразу же понял, что имеет дело не с проходимцами какими-то, а с интеллигентными людьми. Ну и залог мы, разумеется, внесли — в размере пятисот долларов. Плюс он копии с наших водительских прав сиял. На тот случай, если Игорь, несмотря на все наши самые положительные рекомендацин, всё-таки смоется с выручкой или вообще машину угонит.

— Как ты тут работать-то собираешься? — спрашивает у Игоря Алик. — Ты же третий день в Нью-Йорке. Ни города не знаешь, ни языка толком.

— А карта на что? — спокойно пожимая плечами, говорит Игорь. — Да и потом, тут и так понятно всё. Сплошные параллели - перпендикуляры. Заблудиться при всём желании невозможно. Поезжу немного, и через неделю всё совсем ясно станет.

— Да, действительно, — говорю я. — Удобно всё-таки тут всё спланировано. В Манхэттене особенно.

— В зоопарке, где всё на клетки разбито, тоже удобно спланировано, — говорит Алик. — А ещё удобнее на шахматной доске жить и передвигаться только по прямым линиям. Шаг в сторону — расстрел.

— А я тоже сегодня на работу устраиваться ходил, — говорит Димка. — Не знаю ещё, правда, возьмут ли. Магазин один прикольный. Компакт-дисками и видео торгуют. Ребята там такие молодые работают. Да и музыку с кино я очень люблю.