Брайтон-Бич опера

Внимательно приглядевшись к нему, я вижу, что я его знаю: он нас с Татьяной пару раз на Пасху и Рождество, когда службы ночные, в храм возил. И даже имя его я, оказывается, помню — Сеня номер восемь. Так он и представляется всем, чтобы знали, как его потом через диспетчера вызывать.

— Грохнули водилу одного из наших, — говорит Сеня номер восемь. — Полчерепа из пушки снесли. А менты, вместо того чтобы чёрных трясти, к нам завалились, на пол всех мордой лица положили и шмон устроили. Обычный вечер в самом сердце «Одессы на Гудзоне».

— А чего искали? — говорю я.

— Болт их знает. Требовали все маршруты за день и все заказы.

— Отдали? — говорю я.

— Боря, хозяин наш, пошуметь решил сначала. Ордер на обыск показать требовал.

— Ну и получил по рылу, естественно, — говорит Сеня.

— Да, — встревает сидящий рядом с ним мужик, вытирая салфеткой покрытую мелким потом лысину, — прикольно было. Он кричит: I am аn American citizen!»[112] А мент какой-то, типа старший у них там, ему спокойно так говорит, без эмоций: «You are a piece of shit» [13]. И ещё раз дубинкой ткнул его в грудь куда-то, чтоб успокоился.

— Помогло? — говорю я.

— Тебе когда-нибудь между ребер дубинку втыкали? — говорит мужик.

— Нет, — честно признаюсь я. — Ногами били — это было. Вон зубы передние все отбили… — Я поднимаю верхнюю губу, чтобы показать присутствующим, что я не вру. — А дубинкой не приходилось.

— Ну, дубинкой тоже помогает, — говорит мужчина.

— И чем всё кончилось? — говорю я.

— Да ничем, — говорит Сеня номер восемь. — Документы изъяли. Игорьку вон велели завтра в участок с утречка пораньше заглянуть. Остальным тоже порекомендовали пределы Большого Яблока не покидать.

— А Игорь тут при чём? — говорю я.

— Да ни при чём, — говорит Сеня номер восемь. — Это они с чёрными связываться не хотят. Боятся их. А с нашими всё можно.

— Хочешь, я с тобой пойду? — обращаюсь я к Игорю.

— Можно, — говорит он.

— Как у тебя с английскимото? — говорю я.

— Да нормально вроде, — говорит он.

— Ну, я всё равно могу пойти — на всякий случай, — говорю я. — Если не поймешь чего, я переведу.

— Спасибо, — говорит Игорь и поднимается со своего места. — Ладно, мне пора.

— Давай, — говорю я. — Во сколько встречаемся завтра?

— В девять, — говорит Игорь. — Возле участка. Знаете, где он?

Я киваю.

— Ну что, мужики, это всё интересно, конечно, — говорит Алик, когда Игорь уходит, — но не для этого же я сюда припёрся. Пулечку-то распишем или как?

— Или как, — говорю я.

— А здесь что, и в преферанс можно? — говорит Сеня номер восемь, заметно оживляясь, потому что какой кандидат наук в преферанс не играет?

Он нам как-то с Татьяной по дороге свою биографию рассказывал. Про то, как он в Киеве завлабораторией был. Химикаты какие-то выхимичивал. Я вообще сколько ездил здесь на кар-сервисах, кажется, ещё ни одного водителя без кандидатской как минимум не встречал. Даже было время, думал, что от них ученую степень в качестве непременного условия приёма на работу требуют, но Татьяна меня разубедила потом.

— Здесь всё можно, — говорит Алик. — Это вам не Лас-Вегас и не Атлантик-Сити. Десять долларов в час с носа за стол плюс десять процентов от выигрыша — и играйте во что хотите. Ну что, Лёш, будешь?

— Ты же знаешь, что я завязал, — говорю я.

— Ну, как завязал, так и развяжи, — говорит Алик. — Только не надо нам, пожалуйста, ужастики всякие рассказывать про то, что тебе нельзя и что у тебя наследственность нехорошая. Мы это уже сто раз слышали.

— Так в чем дело тогда? — говорю я. — Значит, мне и повторяться не надо. Сам понимать должен.

— Ладно, Лёш, — говорит Алик. — Я же вижу, как тебе хочется ещё раз всю эту бодягу нам поведать. Ты же любишь это дело. Давай, не стесняйся. Тут и новые люди есть. Они не слышали ещё.

— Не буду я ничего рассказывать, — говорю я.

— Тогда я сам расскажу, хочешь? — говорит Алик. — Я ведь эту хохму наизусть уже выучил. Как, впрочем, и все остальные твои байки.

— Валяй, — как можно более равнодушно говорю я. — Если тебе не лень, конечно.

— Почему лень? — говорит Алик. — Совсем даже нe лень. Ну, короче, у Лёши нашего прадедушка крутой такой купчина был в Одессе. Лес в основном перегопял с места на место, ну и нарубил па этом деле бабла немеряно. Всё пучком у него было, если бы не одно маленькое пристрастие. Картишки-с. Уж родичи его как только отучить от этого не пытались, а он, только останется один, сразу к игорному столу — прыг. В общем, допрыгался. Однажды огроменную партию древесины загнал кому-то и, вместо того чтобы домой к семейству своему спокойно ехать, решил по дороге в казино зарулить. Дальше там — темна вода во облацех. Лёшка по-разному рассказывает. Когда трезвый, то говорит, что прадед его всё продул там и прямо за столом от разрыва сердца скончался. А если ему пару фужеров водяры скормить, то можно узнать, что предок его себе пулю в лобешник пустил. Деньжата по-любому тю-тю, да и семейство тоже пострадало. Супруга ненадолго его пережила, а трёх дочек, что от них остались, родня разобрала.

— А Лёшка-то тут при чём? — говорит Сеня номер восемь.