Брайтон-Бич опера

Сдаёт тот лысый мужик, который четвёртым с нами играет и напротив меня сидит. Я медленно открываю карты, и сердце чуть не выпрыгивает от радости. Туз, король, дама, валет в трефах и точно такая же комбинация в червях. Для неумеющих играть в преферанс объясняю, что это верные восемь взяток, и после короткой торговли прикуп достается мне. Там пустышка пиковая — сразу в снос идет, но это меня не смущает. Одно плохо — ход не мой, но после короткого раздумья я понимаю, что отступать мне всё равно некуда, и объявляю восемь треф. Это значит, что я обязуюсь взять восемь взяток, а козырями будут трефы. Дальше всё на самом деле предельно просто — старшая карта бъёт младшую той же масти, а если у тебя данной масти нет, то обязан козыря класть, и взятка твоя. Если же и козыря нет, то кладешь любую другую масть, но тогда уже взятку теряешь.

— Пас, — говорит Алик.

— Вист, — говорит Сеня номер восемь.

Это они определились, кто на оставшиеся две взятки претендовать будет. Мне это безразлично, конечно: кроме двух верхушек в червях и трефах, ещё две бубны у меня совсем никудышные. Их по-любому отдавать придётся.

— Ложимся, — говорит Сеня номер восемь.

Они с Аликом кладут свои карты на стол, и я не верю своим глазам. Такой расклад один раз на миллион бывает. У Алика, которому первым ходить предстоит, всё чeтыре маленькие черви, четыре бубповые карты и две пики. У Сени — всё четыре трефы, четыре бубны, тоже две пики, а червей пет вообще. Был бы мой ход, я бы всех козырей у Сени отнял, а потом спокойно забрал бы и свои черви. А так, что сейчас получится? Алик сразу пойдет с червей. Я его карту убью, потому что у меня все старшие. Но у Сени этой масти нет, и он мою наивернейшую взятку отберет козырем. Потом пойдет с маленькой пики, которая у меня в сносе, передаст ход Алику, и всё повторится снова. Потом ещё раз то же самое. Потом они мне на козыря ход отдадут, но это ничего уже не изменит. Я останусь без трёх взяток, что при восьмерной смерти подобно.

Но на самом деле всё получается даже ещё немножко хуже. Они решают никакой карусели мне не устраивать, и Алик сразу заходит с бубей, которых у меня нет, и я вынужден бить его карту козырной трефой. Теперь у меня остается три старшие трефы, а у Сени — четыре. Маленькие, правда, но на одну больше, чем у меня. Это означает, что я могу только ещё три козырные взятки свои получить, а потом они по-любому отбирают у меня ход и всю мою червовую верхушку убивают на корню. В «Ленинграде», где гора и висты двойные, плюс ещё за приглашение открыться опять недобор пишется, сами считайте, сколько я, подсев на восьмерной без четырех, проиграл.

Поздняя ночь. Алик давно ушел домой со своим небольшим выигрышем. Сеня номер восемь тоже куда-то исчез. Я остался с незнакомым мне лысым мужиком, и играем мы с ним теперь в гусарика. Желающих присоединиться не нашлось, но вокруг нашего стола собрался ещё оставшийся в казино народ. Смотреть на хорошую партию преферанса иногда не менее интересно бывает, чем самому участвовать.

Мы уже четыре круга распасов отыграли — это, когда взяток брать, наоборот, нельзя. Каждая взятка не в плюс, а в минус — в гору — идёт. Первый круг был по два очка, второй — по четыре. Если теперь опять распасы будут, то уже по тридцать два. Грубо говоря, шестнадцать баксов за каждую взятку проигрываешь.

Я открываю сданные мне лысым мужиком карты. Еле-еле четыре взятки на руках, а минимум, при котором можно начинать торговаться, — шесть. В прикупе, конечно, ещё что-то может быть, но на это нельзя особенно рассчитывать. Рисковать не хочется, потому что я, когда меня ещё Алик уговаривал, сразу решил, что сегодня рисковать ни за что не буду.

— Пас, — говорю я.

— Ну и я тогда тоже пас, — говорит мужик. — Ходи.

Я, как и полагается по всем правилам, отбираю мои четыре взятки, чтобы потом уже ему ход передать. Отобрал. Восьмёркой треф — самой маленькой моей картой — хожу. А у него семёрка. Десяткой треф. А у него — девятка. Королём треф. А у него — валет. У меня остаются три пики. Хожу с нижней — с десятки. Он семёрку кладет. Это обнадёживает — может, у него туз с королем остались. Хожу вальтом. Он кладет восьмёрку. Последний ход — дама пик. Он кладет девятку и радостно улыбается. Все десять взяток мои. Сто шестьдесят долларов — за две минуты как не было.

— Не, представляете, пацаны, — говорит мужик, обращаясь к столпившимся около нашего стола зрителям. — Прикиньте. Пятый круг распасов. У меня на руках мизер чистый, без единой дырки, а этот поц «пас» говорит.

What is life? — поёт у меня в голове Эминем. —

I’m tired of life

I’m tired of backstabbing ass snakes with friendly grins,

I’m tired of committing so many sins,

Tired of always giving in when this bottle of Henny wins,

Tired of never having any ends…

(Или по-русски:

Что такое жизнь?

Я устал от жизни.