Брак по любви

Ма сидела потупившись. Она хотела заварить еще чаю, но муж взглядом запретил ей мешать допросу. Сегодняшний наряд Анисы был несообразным даже по ее собственным меркам. Под платье в карамельно-розовую полоску она надела мятно-зеленые легинсы, а поверх него – укороченный белый джемпер, оголявший место, где могла бы быть талия. К этому ансамблю она добавила жилет крупной вязки из какой-то грубой пряжи цвета хаки, напоминающей садовый шпагат. Ясмин наблюдала, как мать теребит длинную нить янтарных бус, свисающую до живота. Несмотря на всю серьезность ситуации, у нее невольно возник старый вопрос: «Почему Ма не может одеваться, как нормальный человек?»

Ариф сидел, сжав кулаки на коленях, и невидящим взглядом смотрел перед собой. По его выпяченному подбородку было понятно, что он хочет выглядеть волевым и решительным. Когда он сглатывал, его кадык ходил ходуном. Шея от этого казалась еще более цыплячьей и хрупкой.

Люси все говорила и говорила. Вопросы Шаоката внушили ей чувство безопасности, которое, как было известно Ясмин и, несомненно, Ма и Арифу, являлось ложным. Баба был слишком полон достоинства, слишком хорошо воспитан, чтобы проявить невежливость к беременной молодой женщине, гостье в его доме. Кроме того, он терпеть не мог волнений и суматохи, предпочитая спокойно, без неподобающей поспешности оценить положение, сделать выводы и вынести вердикт.

– У меня есть фотка в кошельке, – сказала Люси и потянулась к сумочке. – Вот он, мой папа. – Она дала фотографию Шаокату.

Ма, беззвучно шевеля губами, перебирала янтарные бусины, словно молитвенные четки. Баба внимательно изучил снимок и снял очки.

– Ужасная трагедия, – сказал он. – Похоже, ваш отец был славным молодым человеком. Между прочим, мытье окон является опаснейшей, если можно так выразиться, профессией в Великобритании. – Он заговорил задумчивым тоном. Следствие подошло к концу, но размышления продолжались. – Один из моих пациентов провел почти год в инвалидном кресле в результате падения со стремянки. Обратившись за выплатой, он волновался из-за будущих страховых взносов, которые и без того были чрезвычайно высоки. Я провел небольшие изыскания, и, согласно статистике страховой индустрии, мойщики окон подвергаются большему риску, чем представители любых других профессий, включая солдат, полицейских и пожарных.

У Люси задрожала нижняя губа.

– Я так им горжусь. Жаль, что я не успела его узнать. Когда он погиб, я была еще в пеленках.

– Как я сказал ранее, трагедия. – Баба отвесил церемонный поклон из положения сидя. На нем был его самый темный коричневый костюм, в слабеющем вечернем свете казавшийся почти черным.

Ясмин подумала, что надо бы включить пару светильников. Если сейчас встать, обойти комнату, поддерживая беседу и задергивая занавески, поднять суету и побыстрее выпроводить Люси и Арифа за дверь, то… что? Чего она добьется? В любом случае вопрос не имел смысла. Ясмин дожидалась, пока Баба сделает свой ход, так же оцепенело, как Ма и Ариф.

Баба поднялся и снова надел очки. Линзы зловеще блеснули в отсвете фар проехавшей мимо машины, прорезавших комнату. Ясмин попыталась прочесть что-то по лицу отца, но увидела только собственное отражение – два искаженных образа с огромными головами и крошечными телами, по одному в каждой линзе. Фары, а за ними и шумный рокот двигателя исчезли, и все погрузилось в тень.

Баба включил светильник.

– Люси, приятно было познакомиться. Ариф, сейчас же жду тебя в кабинете.

Святая невинность

– По-вашему, я ему понравилась? – Люси с надеждой распахнула глаза. – Я нормально справилась?

– О да! – ответила Ма.

– Наверняка, – ответила Ясмин.

Она ожидала, что Ариф окажет сопротивление. Он мог отказаться, мог сказать Бабе, чтобы говорил при Люси, мог демонстративно уйти. Но он без единого слова последовал за отцом, неожиданно резко подтянув не поддерживаемые ремнем джинсы. Не успел он дойти до двери, как они снова сползли до тазовых костей.

Ма загадочно покачивала головой. Люси изучала очертания своего живота. Все три женщины сидели молча, пытаясь расслышать, что происходит между мужчинами.

Через пару минут Ясмин сказала:

– Похоже, там все довольно мирно.

Голоса можно было уловить, лишь усиленно прислушавшись, да и то едва-едва. Возможно, заключено перемирие. Возможно, Баба решил принять то, чего не может изменить. Возможно, Ариф дал гарантии, обещания насчет своего будущего, даже извинился за прошлое. Непреложный факт и святая невинность малышки сотворили чудо и положили конец раздору!

– Она толкается, – сказала Люси. – Дайте руку, кладите сюда!

Ma запустила ладонь под ее джемпер, закрыла глаза и улыбнулась:

– Это сильная маленькая девочка. Ясмин, иди пощупай.

Ясмин опустилась на колени перед диваном, и Ма отодвинулась, пока Люси направляла ее руку.

– Ой, – сказала Ясмин, и снова: – Ой!

Голос Арифа стал громче и достиг гостиной. Слова были неразличимы, но ошибиться в интонации было невозможно. Люси снова натянула свитер на эластичный пояс джинсов для беременных.

– Возьми еще ладду, – сказала Ма Люси, положив на ее тарелку один шарик.