Браслеты Скорби

Стерис повернула блокнот к Мараси, демонстрируя обложку. Почему именно на обложке? Так или иначе, Стерис нарисовала там маленькую диаграмму, на которой были отмечены точки. Одна ось отражала полезность — на другой перечислялись имена. Ржавь!.. Стерис в цифрах отразила полезность каждого участника их миссии. Полезность Ваксиллиума составляла сотню, как и полезность Ме-Лаан. Уэйн удостоился семидесяти пяти баллов.

У Мараси же оказалось целых восемьдесят три! Такого она не ожидала.

— Я бы сказала, что десять — это граница, ниже которой бесполезность члена экспедиции перевешивает тот малый вклад, который он в нее вносит. Думаю, моя полезность составляет семь, потому что в некоторых случаях лучше, чтобы я была рядом, хоть их и немного. Что ты об этом думаешь?

— Стерис. — Мараси оттолкнула блокнот. — Прежде всего, почему тебя вообще заботит, насколько ты здесь полезна?

— А почему это заботит тебя?

— Потому что это моя суть. То, кем я хочу стать. Но не твоя — ты же совершенно счастлива, когда сидишь в гостиной и роешься в бухгалтерских книгах. И все же вот ты здесь, на вершине горы во время снежной бури, ждешь перестрелки.

Стерис поджала губы:

— Я предполагала, что буду полезна лорду Ваксиллиуму на приеме, и так оно и вышло. Изначально я считала, что это будет в основном политическое предприятие.

Ну конечно. Аналитический подход во всем. Мараси прислонилась к стене и посмотрела сквозь дверной проем на приближающиеся огни. К счастью, за ними внимательно наблюдал Уэйн. Пусть он время от времени и изображал дурачка, но к своим обязанностям относился серьезно.

— И кроме того, — негромко продолжала Стерис, — я поехала с вами, возможно, ради новых ощущений…

Мараси резко перевела взгляд на сестру, но та глядела куда-то в потолок.

— Мир будто перевернулся, и законы, установленные природой и людьми, больше не властвуют. Они вдруг стали гибкими, как провисшая струна. Мы словно сферы… Мне нравится думать о том, что я могу оторваться от всего: чужих ожиданий, того, как ко мне относятся, как я сама к себе отношусь, — и воспарить.

Сначала я увидела это в его глазах. Голод, пламя. А потом обнаружила то же самое в себе. Он, Ваксиллиум, огонь, а огнем можно делиться. Когда я здесь, когда я с ним, я горю, Мараси. Это чудесно.

У Мараси упала челюсть, и она уставилась на сестру, разинув рот. Неужто эти слова вылетели из уст Стерис? Осторожной, скучной, занудной Стерис? Та посмотрела на Мараси и залилась краской.

— Ты на самом деле его любишь, да? — спросила Мараси.

— Ну, любовь — это сильное чувство, которое требует осторожности и неторопливости, чтобы…

— Стерис.

— Да. — Она уткнулась в свой блокнот. — Это глупо, да?

— Конечно. Любовь — всегда глупое чувство. За счет этого она и работает. — Против собственной воли Мараси потянулась к сестре и обняла ее одной рукой. — Я рада за тебя, Стерис.

— А ты? — спросила Стерис. — Когда ты найдешь того, кто сделает тебя счастливой?

— Дело не в том, чтобы кого-то найти, Стерис. Не в моем случае.

Но в чем же тогда дело? Она еще раз обняла Стерис и, отвлекшись на собственные беспорядочные мысли, отправилась проверить, как дела у Уэйна.

— О чем думаешь? — спросил тот, когда Мараси присоединилась к нему возле наружной двери.

— Только что в дребезги разбились мои давние представления об одном человеке. И я спрашиваю себя, нет ли в каждом встреченном мною схожих глубин и можно ли избежать ошибки и не судить о людях поверхностно, чтобы не содрогнуться, когда они продемонстрируют свою истинную сложность? А ты?

— А я смотрел на вас обеих, — задумчиво проговорил Уэйн, разглядывая скорее заснеженный ландшафт, чем ее, — и задавался вопросом. Сестры и впрямь могут ласкать друг друга, чтобы парень смотрел, или такое бывает только в песнях, которые поют в пивной?

Мараси тяжело вздохнула:

— Спасибо, что восстановил мою способность доверять собственному представлению, Уэйн.

— Всегда пожалуйста.

— Те огни все еще далеко. Думаешь, они застряли в снегах?

Уэйн покачал головой.

Мараси нахмурилась, заметив его позу: Уэйн казался расслабленным, но вытащил и положил на колени дуэльную трость.

— Что?! — встревожилась Мараси.

— Если бы я знал, что меня заметили, лучшим способом подкрасться было бы оставить свет позади и притвориться, будто я продвигаюсь медленно.

На этот раз Мараси обратила внимание не на огни, а всмотрелась в ближнюю тьму, полную беспокойных снежинок. И там, почти у подметенной ветром каменистой площадки перед храмом, заметила движение. Тени среди теней.

— Пора звать Ваксиллиума? — спросила Мараси.

— Я думаю… — Уэйн осекся, и Мараси подняла винтовку.

— Что? — спросила она.

Уэйн указал на приближающуюся тень, которая держала маленький флаг, пересеченный знаком «Х». Это был символ парламентера.

Вакс тянул за веревку, помогая Ме-Лаан выбраться из ямы. Кандра выползла на край и упала без сил. Она не ошиблась по поводу одежды — та была вся изорвана, левая штанина полностью оторвалась от самого бедра.