Брат болотного края

Леся шла, разглядывая светлеющие прорези между стволами. Что-то нездешнее, пугающе бестелесное мелькало в них. Острые рога скреблись о низкие ветки. Лобастые головы с человечьими глазами, белесыми и пустыми, клонились в такт их мерному движению. Леся чуяла, что тени идут за ней, но бояться их не желала. А потому не боялась. Шаль, выпачканная потом, желанием и кровью, укрывала плечи, но жар схватки еще грел изнутри. Леся осторожно прикасалась к себе кончиками холодных пальцев, вздрагивала, но продолжала ощупывать, искала, что изменилось в ней. Искала, но не находила.

Тонкая кожа запястий все так же обнажала темноту вен. Сухие локти остались шершавыми на ощупь. Груди — маленькие, похожие на вытянутые грушки, венчались темными сосками, чуть опухшими от колючей бороды и жадных губ зверя. Острые ребра топорщились, живот впадал в выемку между ними. Бедра расцвели маленькими синяками — это злые пальцы сжимали их, притягивая к себе. Колени хрупкими чашечками двигались под кожей. Голени покрылись сбитой росой. Ступни ласкал мох. И все как прежде. И все знакомое, ненавистное, но привычное. Леся ждала, что тело изменится, начнет роптать в ответ на вторжение незваного гостя. Заломит тоской, загнется болью, засаднит пустотой там, где раньше была цельность.

Ничего.

Тело осталось телом. Пальцы гуляли по нему, но не находили новых изъянов. Напротив, знакомое равнодушие к костям, спрятанным под слоем мяса и кожи, сменилось приязнью. Кожа, сухая и холодная, перестала напоминать истертую бумагу. Даже волосы, грязные до жирной пленки, пошли мягкими волнами. Леся огладила их, заправила за уши, чтобы не мешались. Локоны опустились на спину поверх шали. Легкое разочарование шевельнулось в душе. Такое большое и важное свершилось с ней этой ночью. Свершилось, чтобы закончиться без следа. Стихла жажда, унялся зуд, упокоился голод. Одна теплая усталость отяжелила ноги. Да алые капли высохли на внутренней стороне бедра. Леся наклонилась, чтобы стереть их краем шали.

Из-за ошкуренного ствола, светлого и нежного, как ложбинка с обратной стороны локтя, на Лесю смотрели темные вековые глаза. Хозяин поляны, покинутой ею на рассвете, стоял в темном сосновнике, и влажный мох пружинил под него копытами.

— Здравствуй, — сами собой прошептали губы.

Невидимая сила надавила Лесе на плечи, спина согнулась, покорно опустилась голова. Шаль смахнула с земли сухой сор, и тот повис на ней, издеваясь над нелепым поклоном. Лось засопел, принюхиваясь широкими кожистыми ноздрями. Вздутая губа дернулась, обнажая желтоватые зубы. Время замедлилось. Леся, если бы и захотела, не смогла бы прорвать его, сдвинуться с места. Сумрак редел, уступая место рассветной чистоте воздуха. И в его прозрачной ясности Леся отчетливо видела громадину зверя. И тяжелую голову, увенчанную рогами, могучими, сколотыми по краям. Темная жесткая шерсть покрывала массивное тело. Лось смотрел на Лесю пытливо, без страха и ярости, но так внимательно, что ее пробил холодный пот.

— Это я, — зачем-то сказала она, запахиваясь шалью.

Голая грудь под внимательным взглядом зверя напряглась, почуяв свою беззащитность. Хрустнули косточки, понимая, как легко сомнет их один удар в четверть силы, сокрытой под шерстью и кожей, там, где бьется без устали звериное сердце.

— Я пошла искать рассвет, чтобы ночь закончилась. — Слова приходили сами, Лесе оставалось лишь проговаривать их. — Долгая ночь была. Хватит ей.

Лось переступил длинными ногами. Рога чуть шелохнулись, будто кивая, соглашаясь с ее неразборчивым бормотанием. За ним, в сумраке чащи, медленно кружились сохатые тени, равнодушные и жуткие. Леся отвела глаза.

— Слышишь, птицы поют. Значит, вышло. Вот он, рассвет. Нашла.

Лось фыркнул, но не злобно, насмешливо как-то. Будто слова голой девки, бродящей в сосняке, могли его позабавить. Будто он понял и их, и страх, который за ними прятался. Леся сглотнула. Попыталась улыбнуться в ответ.

— Или это ты его нашел? Ты? Да? Конечно, ты. Вон какой большой. Какой старый…

Сила, сжимающая ее плечи, вдруг ослабла и легонько подтолкнула Лесю вперед. Озябшие ноги плохо слушались. Два неверных шага, и Леся оказалась напротив зверя, ощутила жар, пышущий от боков, и запах, крепкий лесной дух, тянущийся от лося. Вдохнула глубоко, узнавая в нем зверя, чья шкура скользила под ее пальцами в ночи. Узнала и томительно вздрогнула. Истома разлилась по животу, наполняя пустоты нутра. Разлилась и смолкла.

Лось глядел выжидательно.

— Мне б обратно теперь, — жалобно попросила она, вмиг понимая, как далеко ушла от поляны по дороге, которую не запомнила.

Лось фыркнул громче. Качнул рогами. В этом движении читался отказ.

— Не обратно? — перепуганно пробормотала Леся. — А куда ж тогда?

Лось подступил к ней так стремительно, что Леся не успела отскочить. Его лобастая голова, удивительно мягкая на ощупь, легонько боднула ее в грудь. Леся попятилась. Лось продолжал смотреть на нее всезнающими каштанами глаз.

— В лес, да? — не слыша себя от страха, спросила Леся, хотя знала ответ.