Брат, Брат-2 и другие фильмы

Звякнула щеколда, и свет широкой полосой ворвался в полутемный сырой подвал. Высокий, худой, явно близорукий и какой-то нелепый человек, сидевший напротив входа, прищурился и прикрыл глаза. Невзрачная женщина неопределенного возраста тоже инстинктивно посмотрела наверх, где в проеме появились Федька с Иваном. Отстегнутая цепь висела на Федьке.

— Сматрэт вниз! — крикнул охранник, открывая решетку.

Только один из троих быстро опустил глаза. Новенькие продолжали смотреть.

Взяв у чеченца кувшин и муку, солдаты полезли вниз по грубой цементной лестнице. Привычно преодолев высокие, неудобные для спуска в кандалах ступени, Иван протянул худому муку.

— Я требую связи с британским консулом! — безо всякой надежды на успех крикнул тот охраннику по-английски.

— Чиво хочит? — спросил охранник сверху.

— По-английски чего-то, — уверенно сказал Иван. — Ведро забери, воняет!

Охранник молча закрыл решетку и накрыл крышкой. Стало темно. Лишь узкая полоска освещала другой угол, где сидел сильно избитый мужчина в еще не успевшем обтрепаться костюме.

— Кто стрелял? — испуганно спросил он, поднимая глаза.

Звеня цепью, Федька протянул ему кувшин и подставил ладошки под муку. Иван стал насыпать.

— Наших двоих убили, — сказал Федька.

— Англичане или кто? — спросил Иван, насыпая муку.

Мужчина не ответил.

Иван быстро глянул на него через плечо и протянул муку. Тот подставил ладошки.

— They cut his head off, — сказал он, доверчиво глядя Ивану в глаза.

— И не такое бывает, — сказал Иван и сел.

Все молча жевали, передавая друг другу кувшин с водой. Еврей не ел. Он подавленно смотрел на муку, которую держал перед собой. Руки едва заметно дрожали.

— Скоро и нас… — как-то жалобно сказал он.

Женщина быстро взглянула на него и отвернулась.

Остальные просто не реагировали.

— Иван, — сказал Иван и два раза ткнул себя в грудь.

— Джон, — сказал мужчина и посмотрел на спутницу. Она промолчала. Он выждал паузу и тихо сказал Ивану: — Маргарет.

Федька облизывал ладошки.

— Она мне не понравилась тогда. Высокомерная такая… Молчит все время, не смотрит даже. Я сначала не понял, что она просто стесняется… И этот сначала дохляком показался… — говорит Иван. — В яме когда сидишь, там каждый за себя — жрать охота и бьют все время. Хотя он ничего… все-таки о ней заботился… Как у них там это… джентльмен. — Иван устало улыбается. — И ко мне он как-то сразу… Из-за английского, наверное… Я ведь еще в Тобольске компьютерную школу закончил, и там уже Аслану по интернету новости доставал. Сами-то они не врубаются. А телевидения у них в горах нет… Там вообще ни хера нет…

— …и еще многих кроме него. Я вас, черножопых, давил и давить буду, потому что вы враги моей Родины, — с трудом сказал прапорщик и презрительно плюнул кровью. Вблизи было хорошо видно его изуродованное лицо. Единственным заплывшим глазом он жестко смотрел на кого-то, стоящего за камерой. Из-за его спины быстро появился чеченец, сверкнул нож, что-то булькнуло, и прапорщик упал. Камера неловко проследила за падением.

В небольшой скупо обставленной комнате горел традиционный для горцев камин. За простым деревянным столом сидел Аслан. Перед ним стояла тарелка с остатками ужина. На другом конце стола сидел Иван. Большой суперсовременный телевизор SONY и видеомагнитофон странно смотрелись в более чем скромной обстановке. Странность усугублялась спутниковым телефоном и очень хорошим ноутбуком с жидкокристаллическим монитором, стоявшим перед Иваном. За окном было темно.

Аслан аккуратно закончил сворачивать косяк и с удовольствием закурил.

— Не убивайте, пожалуйста, не убивайте… — просил мальчишка. — Я… я не виноват… я не убивал никого… я только прибыл… пожалуйста… не убивайте… у меня мама одна… я, я все, что хотите, сделаю… я… — сзади подступил чеченец с ножом, Иван отвернулся.

Аслан выключил магнитофон и потянулся.

— Эх, устал, слушай. Никак нэ атдахну. Вайна идет, — немножко рисуясь, сказал он и передал Ивану косяк. Тот затянулся.

— Когда кончится? — спросил Иван.

— Кагда все рускиэ на Сэвэре жыт будут. Вы жэ бэлыэ. У вас там Бэлоэ море. А мы чорныэ. У нас и морэ Чорноэ. — Аслан засмеялся.

Иван брякнул цепью и передал Аслану косяк.

— Пацанов за что? — спросил он.

— А, я этова куска тры годы ыскал. Трыдцат тысяч доллары сваи атдал, штобы найты, — самодовольно сказал Аслан. — Он брата моиво растрилял. Я иво в Ростови нашол. Он ищо много мусульманин прававерный убивал…

— А салагу? — Иван кивнул на темный экран.

— А!.. Каму такой нужин, слушай… За водкай пашол. Вайна. А он пост бросил. Харашо это, а? Иван? — Аслан передал косяк.

Иван мотнул головой и затянулся.

— Вот. — Аслан настроился порассуждать. — Всэ делютса на пастухов и баранов. Тэ, што дают сэбя пасты и рэзат, — бараны.

— Русские… — сказал Иван и передал косяк.