Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Ну-с, вот как дело было. В половине первого приехал князь [А.Н.Голицын]. Мы, то есть я с помощником, Жулковский, Добровольский и проч., дожидались его в присутствии, встретили, и повел я его по экспедициям, представлял ему экспедитора и помощника, толковал ему, где, что и как делается, и так как все в это время занимались своим делом, то мог он тут же и на опыте видеть, как что делается. Все это было для него совсем новое; иное удивило по огромности своей, другое забавило, например, как разбирают почты, читают карты скоро и не останавливаясь, точно как дьячки, швыряют письма по ящикам. Эта история продолжалась более часу; потом пошли смотреть госпиталь и школу. Тут показал я ему устройство всего дома, потом пошли в классную залу, где отслужили молебен с водосвятием; там первый учитель сказал коротенькую речь, которую при сем прилагаю, и началось учение в первый еще раз по Ланкастерской методе. Поуча немного, повели детей в столовую, и мы пошли. Хотя был день постный, надобно было видеть, как они улизывали. Подали им щи, кашу и пирог. С голоду они так напустились, что двое тут же занемогли, и мы принуждены были унять их стремление. Эти бедные сироты были сперва хуже нищих; теперь, надеюсь, будут из них люди, и мы точно сделали благое дело, которое Бог благословит. Тургенев был с нами, и у него обедом так расшевелили аппетит, что он не на шутку стал проситься обедать.

Пошли домой, я показал князю еще некоторые экспедиции, и потом настал желанный для Тургенева час: пошли водку пить, а там и за трапезу. Нас сидело 32 человека, ибо, угощая князя, не мог я не позвать своих экспедиторов и старших чиновников. Обед очень удался (кроме вин и десерта, стоил 250 рублей). Все, начиная от князя, были веселы, много шутили и не видали, как просидели два часа. Наконец встали, пошли в голубую комнату, где сели, пили кофе и очень долго еще болтали; потом князь уехал, жена села в бостон играть с тремя кавалерами в мундирах (надобно тебе сказать, что все были, начиная с князя и даже Тургенев, в мундирах). Явился Балып, я выиграл у него семь партий, устал, чихал целый вечер от насморка и лег спать. Вот тебе, мой милый и любезный друг, подробное донесение, как мы провели вчерашний день.

Князь был чрезвычайно всем доволен, хвалил, благодарил, сравнивал с прошедшим временем и прибавил, что и вне почтамта все так идет хорошо и исправно, как в почтамте. Чиновники мои в восхищении были, что я их пригласил и угостил порядочно. Тургенев наелся не хуже школьников моих; одним словом, все было порядочно, без претензии и хорошо. Дорогонько немного обойдется, но что же делать? Не всякий день угощаем дорогого начальника и товарищей. Московскую почту разобрали при князе, он видел всю процедуру и обращал на все много внимания.

Вольф, брат пфеллеровой жены, прислал мне перевод свой Каменского книги о знаменитых людях царствования Петра Великого. Надобно его благодарить.

Александр. Семердино, 1 октября 1822 года

Я ожидаю со страхом развязки греческих дел и боюсь ожидать хорошего для моих Трапандосов. Видно, финансы не очень хороши у турок, ежели прибегают к фальшивой монете. Это бывало у Фридриха II; но, к несчастью турок, было у него многое другое, чего у них нет и без чего великие дела не делаются.

Я старуху Рибасову очень помню, поворотливая была старуха. Для женщины 89 лет – большие годы! А у нас здесь Мелиссино[75] все еще здорова, ей 94 года.

Константин. С.-Петербург, 3 октября 1822 года

В субботу вечером я был у графини Нессельроде. Куда она еще как слаба! До девяти часов у нее посидел. Муж ее также пишет, что 30-го все выезжают из Вены. Говорили о наших дипломатах. Штакельберг опять будет в Неаполе министром, но Убри куда? Очень поговаривают, что Татищев будет послом в Вене, но Головкин куда? Пален куда? Кандидатов более, нежели мест. В воскресенье ездил к князю на обед, благодарил его за посещение; тут был и Филарет. Князь ему очень хвалил все, что у нас видел, и вообще нынешнее устройство почт. Оттуда поехал я к Багратионовой, там нашел жену, она уговорила княгиню ехать к нам обедать, и так целый день провели дома. Мейер играл божественно Гуммеля концерт, свои ноктюрны и проч. Вечером явился Балыи, бились в бильярд; я выиграл у него четыре партии, как всегда. Как всегда, также пришел правитель дел комиссии Головинской и держал меня два часа.

Константин. С.-Петербург, 4 октября 1822 года