Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Для этого надобно быть самим начальникам людьми богатыми. Не знаю, Рушковский помогал ли из своих собственных денег; скорее, думаю, что из каких-нибудь экономических сумм, на что не имеют права, ибо всякая экономия должна оставаться в казне и быть гласною, явною: ни от лошадей, ни от содержания домов, ни от канцелярских расходов неизвестным ничего оставаться не должно. Показываться же издержанными без разрешения также не должны.

Потемкин, видно, никогда не вылечится от мотовства: чуть есть деньги, давай мотать! Я его жену здесь видел. Она потолстела и похорошела.

Александр. Москва, 15 апреля 1833 года

Давно ли это князь Никита Волконский попал в поэты? Что это за новая несчастная страсть? Особенно несчастная для тех, которые должны слушать его стихи.

Правда ли, что Шредер оставляет Дрезден? Я думал, что он токмо тогда оставит Саксонию свою, когда оставит свет.

В приемной второпях принял письмо на имя великого князя Михаила Павловича без означения имени и жительства подавателя пакета; отыскать – дело невозможное, да и возьмет время, за которое как бы нам не отвечать. Посылаю тебе письмо для доставления. Ежели не ошибаюсь, это рука Грессера. Он же мне сказал намедни: «У меня приказ его императорского высочества известить его немедленно о моей женитьбе»[74].

Константин. С.-Петербург, 17 апреля 1833 года

Сегодня выход, всем повещено съезжаться во дворец, где в первый раз наследник будет принимать поздравления. Вчера, по возвращении моем от князя от обедни, показалось солнце, я решился идти гулять. У Синего моста встретил Михаила Павловича, который предложил мне идти с собой, и мы сделали круг препорядочный по Мойке, там мимо Николы Морского к Цепному мосту на Фонтанке и оною до Невского проспекта и до улицы, которая ведет ко дворцу его высочества. На это нужно было с лишком полтора часа. Давно я так много не ходил. Изволил много спрашивать про вас всех, говорили о Москве, которую очень любит и куда, кажется, сбирается опять к водам. О Косте сказывал, что им доволен, но тебя прошу Косте этого не говорить, а то тотчас все испортит.

Лунин вчера у нас обедал и сказывал мне за верное известие, что на место Сухтелена назначен уже Василий Перовский. Этого одного публика не называла, и думали все наверняка, что будет Панкратьев.

Александр. Москва, 17 апреля 1833 года

Не знаю, как Мочалову и Бантышеву у вас, а Каратыгиных носят здесь на руках; но она (по-моему) много потеряла, и «Молва» (журнал, который ты получаешь) хорошо ее обсуживает. Мочалов слишком рвется и не имеет благородства в игре. Бантышева голос хорош на один час, а там как-то прислушивается, и мне кажется, что он вечно одно и то же поет. Время стоит у нас бесподобное, и вчера было много под качелями, которые остаются до 1 мая под Новинским для гуляний по воскресеньям.

В дочь Девиера, нашего скучного кредитора, влюбился кто-то, очень порядочный, с состоянием; но отец, дурачина, все твердил: «Идет ли графине Девиер выходить за простого дворянина без титула князя или графа?» Все родные уговаривали, и все было напрасно; говорят, что вчера ее увез этот жених, коего имя я забыл. Говорят, главный резон отказа был тот, что Девиеру надобно было расставаться с имением, которое не его, а покойной жены, и идет дочерям мимо отца, а этому хотелось опекать до самого до нельзя. Сколько мерзостей заставляют делать проклятые денежки!

Александр. Москва, 18 апреля 1833 года

Как меня радуют турецкие дела! Все поступки нашего государя имеют что-то великое, но последствия еще явнее докажут Европе, а особенно английским и французским крикунам, сколь возвышенны и истинно царски чувства и политика нашего бесценного Николая. Скверные французишки только хвастают, себя превозносят, а везде поджигают беспорядки. Мы докажем им, что гораздо надежнее не давать потачку бунтовщикам; у нас все кончится скоро, хорошо, а они пусть себе там протоколят бельгийские дела. Никогда журналы не были так любопытны. «Газет де Франс» тоже утрирует, но я очень люблю «Французский журнал»: тон умеренный, рассуждения основательные, а иной раз и прекрасные шуточки, и ирония против либералов. Этот журнал у всех лавочку отобьет, бумага же белая, печать крупная. Это не безделица.

Сию минуту Ольга явилась ко мне от Пашковых с вестью, что была помолвка Андрея Ростопчина с Сушковой. Теперь отдаст мне справедливость кузен наш Александр Голицын. Скоро забыла его любезная! Ежели бы Ростопчину было года на три более, то хорошо бы, но он еще не вышел из опеки [граф Андрей Федорович Ростопчин родился 13 октября 1813 года]. Дай Бог, чтобы были счастливы! От нее зависит; надобно держать его в руках. Она умна, будет уметь ладить и с ним, и с графиней полоумною. Андрюшу люблю по отцу, но верно бы никогда не отдал Катю свою за него.

Александр. Москва, 20 апреля 1833 года