Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Не полагаю, чтобы ваши минеральные воды были когда-нибудь полезны в каком-либо, а еще менее в моральном, отношении. Ну какая польза будет, например, Канкрину пить воды в Петербурге? И точно, выйдет, как ты говоришь, что москвичи будут ездить к вам, а невские жители сделаются москворецкими. Покой, рассеянность, перемена воздуха, горизонта, образа жизни, предметов и лиц – великое дело для больного. Какой быть пользе в Петербурге, где в одно утро видим до четырех перемен в температурах?

Константин. С.-Петербург, 25 апреля 1833 года

Государь вчера неожиданно приехал в губернское правление и все осмотрел, был во всех палатах. Наш Мельников случился в Казенной, по торгам на казенных лошадей, и имел счастие его видеть и отвечать на вопросы. Губернатор только что уехал домой после окончания торгов. Как, я чаю, ему досадно! Арендт как угорелый ходит от множества больных, а, кажется, погода хоть куда. Много воспалений, и, я чаю, именно от хорошей погоды: ходят гулять легко слишком одетые и простуживаются.

Александр. Москва, 29 апреля 1833 года

Посещение государево губернского правления неожиданно. Дело очень хорошее: все присутственные места будут держать ухо востро. Тебе не страшно, ежели его величество изволит и к тебе пожаловать: у тебя в почтамте все прекрасно, чисто – не так, как у нас, грешных.

Александр. Москва, 4 мая 1833 года

Давеча видел ужасную толпу у театра и нарочно остановился посмотреть на эту комедию, при которой всегда бывает полицмейстер, а то точно были бы несчастия всякий раз. Сегодня точно последний раз играет Каратыгин; я сам видел, как человеку Устинова предлагали 80 рублей, чтобы уступил ложу, то есть двойную плату. Совершенное сумасшествие. Загоскин дельно жаловался мне вчера, что ваш несносный Гагарин не соглашается оставить Каратыгиных еще на 10 дней. У вас к ним пригляделись, а здесь доставили бы они дирекции тысяч 30 лишних, а карман все государев – что московский, что петербургский; но господа начальники смотрят не пользу казны, а свою личную. Как допустить Гагарину, чтобы отчеты Загоскина были выгоднее, нежели его?

Константин. С.-Петербург, 8 мая 1833 года

Вместо свадебного бала у княгини Белосельской, на который и мы были званы, вчера сделался ее дом домом траура: мать ее и графини Лаваль, почтенная старушка Козицкая, которую я в прошедшее воскресенье видел на свадьбе, третьего дня скончалась, то есть погасла. Она была очень стара.

Экий у вас праздник Каратыгиным! И здесь вашего Бантышева угощали, хлопали ему, вызывали его, но все не так; да и денег он столько не увезет, как трагическая чета.

Константин. С.-Петербург, 10 мая 1833 года

Вчера с женою ездил в Александринский театр смотреть «Фрадиаволо» на немецком языке, театр был полон; причиною не пьеса, а присутствие их величеств, которое всегда привлекает обожающих их подданных.

Я снарядил Максимова в поход для сопровождения государя 15-го числа в Динабург, Ригу и Ревель. Все бьюсь с пароходным обществом, не могу уладить отправления корреспонденции в Пруссию: не хотят заходить в порт, Пруссией избранный, а те не соглашаются на порт, избранный нашими капитанами. Хлопоты, да и только!

Константин. С.-Петербург, 11 мая 1833 года

Вчера я князю представлял на утверждение новый ход почты между столицами. Когда окончено будет шоссе, то положено почте идти 12 верст в час, что весьма легко. Таким образом, поспевать будет гораздо скорее теперешнего. Сперва было назначено от вас отправляться почте в 10 часов вечера; но говорят, что тягостно бы было для ваших чиновников и бесполезно держать ее и их так долго, а потому оставили мы отправление в 6 часов. Некоторые другие пункты также улажены.

Александр. Москва, 11 мая 1833 года

Был у меня сейчас Лесовский. Добрый этот приятель приехал узнать, имею ли известия от жены, ибо в соседстве Горбова взбунтовались мужики, а также фабричные некоего Грудева. Мне писала об этом жена; но у нее все было покойно, а я приписываю это ее присутствию. Я сейчас отправляю эстафету к Наташе, чтобы ее еще более успокоить. Князь Дмитрий Владимирович отправил туда адъютанта своего, и послана военная команда, которая сегодня должна быть на месте. Лесовский послал также от себя полковника Шубинского, коему велел иметь глаза на Горбово, в случае нужды дать Наташе помощь и к ней даже ехать; до сего не дойдет, верно, но все-таки спасибо доброму Степану Ивановичу. Я даю Наташе нужные наставления по сему случаю. Неудивительно, что я люблю Лесовского по старым нашим связям, но вообще здесь все отменно его и любят, и почитают. Он в это короткое время умел заслужить уважение всеобщее, а ему было труда немало.

Александр. Москва, 12 мая 1833 года