Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Возвращаюсь к нити моего рассказа. Из собора побежал я искать человека, шинель, карету и, слава Богу, все скоро нашел. Четвертинскому сделал я услугу, предложив ему сани Долгорукова для государя, ибо ничего нет здесь, и не было зимы. Государь только две станции до Москвы сделал в санях, а то все в коляске на колесах. Четвертинский очень благодарил. Ну-с! В 12 часов имел быть парадный обед у князя Дмитрия Владимировича; иные думают, что государь навестит вечером князя Сергея Михайловича Голицына, у которого съезды по воскресеньям. Завтра – представление государю и обед у его величества для классных. Говорят, что во вторник удостоит государь присутствием своим Собрание. Кажется, хотя это одна токмо догадка, что государь изволит выехать в среду отсюда. Во всяком случае, далее 2-го или 3-го не останется верно, ибо 6 декабря будет несомненно в Петербурге. Вот что знаю по сейчас, мой милый и любезный друг.

Надобно тебе рассказать, что было у заставы. Является государь. – «Стой, кто едет?» – «Подымай скорее», – кричит государь. Выбежал ефрейтор. «Кто едет?» – «Я! Подымай скорее». Ефрейтор все спрашивает: «Скажите, кто вы, какого чина?» – «Подымай же, говорят тебе, я государь император». Ефрейтор побежал в караульню вызвать офицера, ибо государя не видывал никогда, между тем подняли шлагбаум, и государь уехал. Офицер арестовал ефрейтора, говоря: «Всякий назовется государем, – зачем ты впустил в город?» Государя не ждали сюда. Тотчас отправлен был казак верхом – догонять мнимого, по его мнению, государя и доложить обо всем бывшем коменданту. Государь одобрил наказание ефрейтора и солдата, но вместе с тем приказал им дать по 25 рублей.

Однако же половина третьего, пора одеваться, ужо будет тебе что порассказать, теперь прощай покуда. Обнимаю тебя.

Вечером

Ну, давай писать. Я никуда из дому, напишусь к тебе досыта и лягу спать. Начинаю повествование. Ну-с, поехал я к князю; его еще не было, были одна княгиня, Озеров, князь Сергей Михайлович и губернатор, мы двое – в лентах, а первые два – без. Княгиня сказала: «Мой муж будет без ленты и в зеленом»; пошли и мы сняли ленты, что было повторено всеми приезжавшими. Зовы были ошибочно к трем часам, ибо государь изволил приехать в четверть пятого. Войдя в том же Преображенском мундире, который имел поутру, подошел прямо к княгине, поцеловал ей руку, поговорив минуточку, поклонился всем и, адресуясь к князю Сергею Михайловичу, сказал: «Рапортую вам, что я объехал все заведения императрицы», – изволил входить в подробности, но я, по отдаленности, мало слышал, – только что не хвалил какую-то больницу, выговаривая, что какая-то девушка лежала более двух недель, а не означено на ярлыке ни имя ее, ни род болезни. Государь говорил серьезно, а князь Сергей Михайлович слушал еще серьезнее. Признаюсь, что меня тут взял мороз по коже: я боялся слышать повторение того, что мне сказывал граф Бенкендорф о дурно кованных лошадях, кои все падали, и готовил, как мог, ответ. Государь после принял опять веселый вид и кинул свои орлиные глаза на прочих, тут бывших. Возле князя Сергея Михайловича стояли по порядку Иван Васильевич Тутолмин, генерал Савоини, Красовский, П.И.Озеров, губернатор и я, самый последний. Государь от Голицына дал прыжка прямо к Озерову: «Я тебя еще не видал, здоров ли ты?» Я не слышал ответа Озерова, но государь отвечал ему: «Божия власть, ты не сомневаешься в участии моем искреннем» (вероятно, речь шла о покойной его дочери, Скарятиной, супруге Федора Яковлевича Скарятина). Озеров поцеловал государя в плечо, а император его поцеловал, потом сделал поклон Небольсину и изволил подойти ко мне, подал свою руку и пожал мою.

«Брата твоего оставил я здорового; я сошелся с ним на улице». – «Он шел в английский магазин, вы изволили к нему подойти…» – (С удивлением.) «Почему ты это знаешь?» – «Писавши ко мне всякий день, как же бы брат умолчал от меня обстоятельство, столь для него счастливое?» – «Ну, я тебе отрапортовал; теперь скажи мне о своих. Все здоровы?» – «Слава Богу, ваше величество». – «Что моя Ольга?.. Нет ли?» (Делая рукою пантомиму брюха.) – «Напротив, государь; она очень рада, что может танцевать сколько хочет». – «Что крестница?» – «Ходит и говорит». – «Однако же ведь еще ребенок у нее?» – «По приказанию вашего величества на крестинах, Ольга родила сына Николая». Государь изволил смеяться и пошел на другую сторону комнаты, где также стояли другие.

Ну, брат, у меня сердце так и стало от радости прыгать. Ты поймешь, как радостен переход от страха к удовольствию. Все были свидетелями милостивых его отзывов. Государь более ни с кем не говорил, ибо тотчас пошли к столу. Нас было только 14 персон. Как же не место для меня? В моем чине был я один только, и я, благодаря князя после, сказал ему: «Прошу вас поверить, князь, в мои чувства, и как горячо я ценю счастье, которое вы доставили мне сегодня». Князь этот добрейший отвечал: «Это не парадный обед, и я хотел пригласить лиц, приятных его величеству».

Вот как мы сидели (стол почти круглый):

Государь