Братья Дуровы

—       Знаю...

—       Я, брат, любого дикого жеребца могу послушным сделать.

Так, пойдешь в наездники?

—       Пойду!

—       Молодец! Ты у меня чудным наездником станешь...

Когда Захаров вернулся в свой кабинет, Огарев торжественно

объявил:

—       Конечно! Уговорил.

—       Послушался? — обрадовался опекун.

—       Сдался.

—       Уж не знаю, как вас благодарить. По гроб жизни обязан,

благодетель вы мой...

—       Да-с, теперь акробатика всякая побоку!

—       Слава богу!

—       Станет благоразумным и займется лошадьми.

—       Как лошадьми?

—       Наездником будет...

С Николаем Захаровичем, вспоминал потом этот эпизод Дуров,

чуть дурно не сделалось.

—       Да не все ли равно,— вымолвил вконец расстроенный опе¬

кун,— будет ли Анатолий кувыркаться на земле, или станет проде¬

лывать то же на лошади?

—       Разумеется, не все равно. Я ведь сам каждое утро тренирую

скакунов в цирке Саламонского.

—       Лучше бы и не просил вас...— простонал Николай Захарович.

И тогда Анатолий, уже не скрываясь от опекуна, вступил в

акробатическую группу братьев Робинзон, подвизавшихся в цирке

Саламонского под фамилией Николет.

А Владимир?

Педагог Тихомиров, в пансион которого он был определен, за¬

служил добрую славу своими знаниями и опытом. Он первый ввел

звуковой метод обучения грамоте, вместо буквенного. Лев Толстой,

уделяя большое внимание педагогическим проблемам, очень инте¬

ресовался этим методом. Он посещал пансион Тихомирова, присут¬

ствовал на занятиях, обсуждал приемы обучения. Это значило

много!

Чуткий воспитатель, Тихомиров сразу расположил к себе «опаль¬

ного» Владимира Дурова. Дружески беседуя с ним, он развивал

свои передовые взгляды, убеждал, что образованные классы в не¬

оплатном долгу перед простым народом.

Влияние опытного педагога поначалу было благотворным. Вос¬

питанник успешно сдал экзамен на звание учителя. Вскоре в штате

Московского городского училища на Покровке появился новый мо¬

лодой преподаватель Владимир Дуров.

Однако его учительская карьера оказалась кратковременной.

Проработав недолго, он покинул свой пост.

Тогда Захаров «тряхнул» связями, устроил крестника на службу

в Управу благочиния. Помещалась она в большом старом доме на

Воскресенской площади, бок о бок с Иверскими воротами у Крас¬

ной площади. Почетное место для Управы было выбрано не слу¬

чайно. Функции ее были важны: следить за исполнением законов,

решений судебных и прочих присутственных мест, наблюдать за

охранением благочиния, добронравия и порядка.

Что только не входило в круг ее деятельности: предупреждение

безнравственности населения, наблюдение за состоянием городских

дорог, мостовых, тротуаров, преследование запрещенных азартных

игр. Для наказания неисправных должников при Управе имелось

особливое помещение с железной решеткой — долговая яма, кото¬

рая, несмотря на свое название, расположена была на втором этаже

здания. Короче говоря, это было полицейское управление для охра¬

ны общественного спокойствия и порядка.

Учитель, не так давно подвизавшийся в роли акробата, клоуна

и фокусника, поступил сюда с окладом семь рублей в месяц «на

всем своем».

В глазах сослуживцов-чиновииков он выглядел человеком с дру¬

гой планеты. Да и они казались ему людьми из иного мира. Но в

ожидании лучших времен ничего не оставалось, как терпеливо

сидеть за столом, склонившись над перепиской служебных бумаг.

Изо дня в день он ходил «в должность». В канцелярии со шка¬

фами, набитыми делами в синих обложках, стояла затхлая атмо¬

сфера присутственного места. Нудно скрипели перья. Чиновники

в потертых вицмундирах, с застывшими, как у мумий, лицами,

горбились над своими бумагами. Мертвая тишина иногда прерыва¬

лась громким чиханием — это кто-то нюхнул сдобренного мятой

табачку, шумно утер нос красным фуляровым платком, услышал

неизменное: «Будьте здоровы!» и ответствовал: «Благодарствуйте!»

Оживлялась канцелярия с приходом просителей — мужика в лап¬

тях, смущенно мявшего руками шапчонку, купчины в долгополом

кафтане, солидного домовладельца с бородой «лопатой». Принижен¬

ные, не смевшие дышать в присутствии начальства, чиновники

изощренно измывались над посетителями, вымогая «синицу» — си¬

нюю пятирублевую ассигнацию, а то «красненькую»—десятируб¬

левку. Но едва курьер распахивал дверь в кабинет столоначальника,

вицмундирные спины опять пригибались к столам, и перья возобнов¬

ляли свой скрипучий бег по бумаге.

Генерал-губернатор князь Долгоруков был общим кумиром, чи¬

новничья мелюзга подражала ему даже в куафюре, делала себе

прилизанные зачесы на висках и пробор на затылке — такой парик