Братья Дуровы

его антре вызывали также горячее одобрение.

Директор Шуман охотно подписал контракт с дебютантом. И что

особенно привлекало внимание — на афишах, извещавших об оче¬

редных представлениях, красовалась, выписанная крупными буква¬

ми строка: «Русский соло-клоун Анатолий Дуров».

В России конца XIX века было немало цирков. Обычно они

не задерживались подолгу на одном месте, а кочевали из конца

в конец обширного государства. Железная дорога редко служила

такой цели, так как перевозка многочисленных животных и гро¬

моздкого имущества в вагонах обходилась слишком дорого. Паро¬

ходы были доступнее, потому-то гастрольные маршруты норой

обусловливались морскими и речными путями. Но чаще всего кони,

еще вчера вальсировавшие на арене, наутро запрягались в цирко¬

вые фургоны. Даже в отдаленные уголки страны забирались кочую¬

щие цирки. Что же говорить о больших городах? Там, случалось,

за год побывает два-три цирка. Лишь поспевай смотреть разные

программы!

Конные номера были основой всякого представления. Даже

самый бедный цирк держал двух-трех обученных высшей школе

лошадей. Цирки с десятком лошадей считались среднего ранга. Ко¬

нюшни же, принадлежавшие братьям Никитиным, Труцци, Сала-

монскому, Чинизелли, насчитывали свыше ста отличных лошадей.

Русские наездники, наездницы, вольтижеры и дрессировщики

стали успешно соперничать с заезжими иностранными артистами.

Увлечение конным цирком немало способствовало развитию

циркового дела в России. Вслед за первым казенным цирком в сто¬

лице стали открываться и другие. Богатый помещик, гвардейский

полковник Новосильцев, женившись на красавице наезднице Лоре

Бассэн, построил сразу два цирка — в Петербурге и в Москве. Через

несколько лет Карл Гинне тоже соорудил деревянные цирки в сто¬

лице и в первопрестольной.

В конце семидесятых годов Гаэтано Чинизелли воздвиг новое

каменное здание в Петербурге, а в 1880 году Альберт Саламон-

ский — в Москве. Оба цирка были построены так хорошо, что и по

прошествии многих десятилетий остались лучшими в стране.

Петербургский цирк выделялся своей архитектурой и богатством

внутренней отделки. Ложи и места партера были обиты малиновым

бархатом, а все проходы уложены дорогими коврами. Для царя и

его свиты были устроены особые ложи с отдельным входом и спе¬

циальным подъездом.

Гордостью Гаэтано Чинизелли была конюшня. Ее устилали ков¬

ры. В антрактах под ноги лошадям подкладывались ковровые

дорожки, а самих животных, чтобы посетители могли лучше ими

любоваться, поворачивали головами к проходу. Здесь же стояли

аквариумы с золотыми рыбками. В дни праздничных представлений

кошошня опрыскивалась из пульверизаторов духами.

Дочь директора Эмма Чинизелли — смелая наездница высшей

школы, превосходная артистка на ведущие партии в конных кадри¬

лях, котильонах, маневрах, охотах — быстро завоевала симпатии

публики. В числе ее поклонников оказался сам наследник престола,

будущий император Александр III, что еще более способствовало

огромному успеху цирка Чинизелли.

Как петербургские, так и московские зрители любовались вели¬

колепными конными представлениями. В цирке Саламонского, как

уже упоминалось, участвовало в карусели сразу сорок две лошади.

Правда, и это не было рекордом. Один из лучших европейских

дрессировщиков Эдуард Вульф ухитрился размещать в карусели

шестьдесят лошадей, а владелец берлинского цирка Франц Ренц

довел эту цифру до семидесяти! Если бы не сохранившиеся фото¬

графии этого живописного, поражающего своей четкой слажен¬

ностью зрелища, то трудно было бы поверить в его вероятность.

Но вот афиша московского цирка Саламонского, которая красно¬

речиво убеждает, что тут тоже умели блеснуть богатством конюшни:

«Большая спортивная пантомима «Елисейские поля». Проезд

элегантных экипажей.

I.       Четверка вороных — изящная французская упряжь и экипаж.

II.       Четверка бурых — венгерские бурые лошади.

III.       Английский тандэм — пара светло-рыжих лошадей, польская

упряжь.

IV.       Пара вороных — шведская упряжь».

Наездники, жокеи и вольтижеры показывали чудеса дрессировки

и собственной ловкости. Наездники на полном скаку выполняли

сложные акробатические упражнения, прыгали сквозь обручи,

жонглировали различными предметами, делали сальто-мортале.

Необычайные по сложности, почти балетные номера исполняли

дрессированные лошади в одиночку и целыми группами. В киевском

цирке дрессировщик Петр Крутиков выводил на манеж лошадей,

которые подчинялись его словесным командам без применения хлы¬

ста и шамберьера. Как было не дивиться такой сцене. На манеж