Братья Дуровы

Захаров привычно «тряхнул» связями и устроил новоявленного педагога в Богоявленское городское училище. Однако карьера его на поприще народного просвещения длилась недолго. Уже через неделю он явился к крестному отцу с повинной головой.

— Простите меня, но дальше учительствовать я не в силах. Вот вам на память мой диплом и… прощайте!

— Вздор! Что ты вздумал?

— Каждому кулику свое болото краше остальных болот.

— Куда ты?

— В цирк…

Бывший учитель снова явился к Шуману. На этот раз встреча приняла неожиданный оборот.

— Вы обещали в свободную минуту подумать насчет моего дебюта…

— Подумал…

— Ну?

— Стало ясно, что вы мне смертельно надоели.

— Об этом и думать не стоило.

— Так надоели, что я решил от вас отвязаться.

— Покорно благодарю…

— И я решил дать вам пробу на репетиции.

— Спасибо и за это. Когда можно предстать перед вашими очами?

— Хоть завтра!

На другой день Анатолий Дуров показал на манеже несколько своих антре. Зрители — артисты труппы одобрили работу молодого клоуна. И Шуман милостиво изрек:

— Ну что ж… Изредка можно посмотреть ваши глупости. Дам дебют. Однако знайте, если публике не понравится, то и за десять рублей в месяц не найму.

Таким тяжелым путем удалось получить дебют в Москве.

Теперь необходимо было приготовить костюм, подходящий для выступления перед взыскательной публикой. Оказалось это совсем не простым делом. Ситцевый костюм, в котором кое-как можно было показаться на арене в провинции, имел жалкий вид и теперь явно не годился. Следовало во что бы то ни стало сделать новый костюм. А в кошельке ни копейки!

Пришлось ревизовать сундуки с рухлядью на чердаке дома Захарова. Однако в них ничего подходящего не нашлось. Неужели из-за костюма сорвется так дорого доставшийся дебют? В полном отчаянии Дуров шарил глазами вокруг. Вдруг взгляд его упал на шелковые гардины в гостиной крестного.

— Вот! — радостно воскликнул дебютант.

Гардины вмиг были сорваны, разрезаны, раскроены… Жена сшила из них костюм, который придавал нарядный, щегольской вид артисту. Новинка тем более радовала глаз, что обычно клоуны выступали в дешевых, сделанных из пестрого ситца балахонах, и никто до той поры не помышлял о лучшем наряде.

Дебютантам всегда приходится преодолевать настороженность публики. «Знаем мы эту начинающую молодежь. То ли вот…» — искушенный зритель называет имя виденного им известного артиста и с недоверием смотрит на новичка. Дебют Анатолия Дурова осложнялся еще тем, что московская публика привыкла видеть на арене иностранных клоунов, нещадно коверкавших русский язык и более всего полагавшихся на свои трюки, а также на звонкие «апачи».

Появление на арене молодого клоуна не в затасканном ситцевом одеянии, а в ослепительно богатом, со сверкающими блестками костюме, уже явилось сенсацией. Его чисто русская речь, умение донести до слуха каждое слово, богатство интонаций было не меньшей неожиданностью. Все замерли от изумления. Едва же клоун сделал паузу, раздались приветственные аплодисменты. Следующие его антре вызывали также горячее одобрение.

Директор Шуман охотно подписал контракт с дебютантом. И что особенно привлекало внимание — на афишах, извещавших об очередных представлениях, красовалась, выписанная крупными буквами строка: «Русский соло-клоун Анатолий Дуров».

Неведомый завтрашний день

Кто смоет молвить «до свиданья!»

Через бездну двух или трех дней?

Ф. Тютчев

В России конца XIX века было немало цирков. Обычно они не задерживались подолгу на одном месте, а кочевали из конца в конец обширного государства. Железная дорога редко служила такой цели, так как перевозка многочисленных животных и громоздкого имущества в вагонах обходилась слишком дорого. Пароходы были доступнее, потому-то гастрольные маршруты порой обусловливались морскими и речными путями. Но чаще всего кони, еще вчера вальсировавшие на арене, наутро запрягались в цирковые фургоны. Даже в отдаленные уголки страны забирались кочующие цирки. Что же говорить о больших городах? Там, случалось, за год побывает два-три цирка. Лишь поспевай смотреть разные программы!

Конные номера были основой всякого представления. Даже самый бедный цирк держал двух-трех обученных высшей школе лошадей. Цирки с десятком лошадей считались среднего ранга. Конюшни же, принадлежавшие братьям Никитиным, Труцци, Саламонскому, Чинизелли, насчитывали свыше ста отличных лошадей.

Русские наездники, наездницы, вольтижеры и дрессировщики стали успешно соперничать с заезжими иностранными артистами.

Увлечение конным цирком немало способствовало развитию циркового дела в России. Вслед за первым казенным цирком в столице стали открываться и другие. Богатый помещик, гвардейский полковник Новосильцев, женившись на красавице наезднице Лоре Бассэн, построил сразу два цирка — в Петербурге и в Москве. Через несколько лет Карл Гинне тоже соорудил деревянные цирки в столице и в первопрестольной.