Братья Дуровы

Объявление привлекает редких клиентов, и дрессировщик по большей части пребывает в обществе нескольких подобранных на улице бродячих собак, козла и горластого, требовательного гусака. Все они размещаются в единственной большой комнате флигеля, лишенной всякой меблировки и оборудования, если не считать колец в стенах, к которым привязаны цепочки от ошейников четвероногих учеников.

Учитель пользуется любовью всего класса. Когда он переступил порог и произнес: «Здравствуйте, господа!», собаки весело залаяли и приветливо замахали хвостами, козел заблеял, и в его желтых глазищах вспыхнул живой огонек, а гусак громогласно загоготал.

— Для начала займемся математикой, — говорит учитель. — Скажи, Бишка, сколько получится, если два помножить на два?

Кудлатый пес Бишка — явно «не дворянского» происхождения, что не мешает ему служить образцом послушания и сообразительности. Уши собаки — лохматые треугольники — сторожко поднялись, ясные золотистые глаза, не мигая, уставились на хозяина. Секунда молчания, и пес лает четыре раза.

— Молодец! — хвалит учитель и тут же награждает ученика кусочком печенья. — А теперь скажи, пожалуйста, сколько будет три плюс три?

Лохматые треугольники снова напряженно торчат, немигающий взор до предела сосредоточен. Собака «думает». «Считает»?

— Гав!.. Гав!.. Гав… — ровно шесть раз лает кудлатый математик и опять награждается за верный ответ.

— Отлично! Теперь займемся грамотой. — Учитель кладет на пол детские кубики с буквами. — Сложи, Бишка, слово «мама». Возьми букву «эм»… Правильно! Теперь бери «а»… Так…

Надо ли объяснять, что собака не знала букв, не умела складывать и умножать числа? Дрессировщик подавал ей соответствующий сигнал, и животное, подчиняясь ему, выполняло задание. Но приучить собаку слушать сигнал, а главное — выполнять то, что сигнал предлагает, дело очень трудное, здесь-то и требуется талант дрессировщика.

— Очередь за тобой, Порфирий Прохорович! — Дуров открыл клетку и выпустил из нее гусака. — Покажи-ка нам свое искусство. Э-ээ, да ты настроен воинственно. Хочешь быть солдатом? И из пушки ты умеешь стрелять? Эй! Боб, вези пушку!

Резвый фокстерьер только и ждал эту команду, подбежал к пушечке на высоком лафете. Дуров прицепил сбруйку Боба к упряжке лафета. Пушка подкатила к воинственному Порфирию Прохоровичу.

— Пли!

Гусак захватывает красным клювом шнур пушки. Рывок! Гремит выстрел. Стелется пороховой дым.

— Молодец, Порфирий Прохорович! Все вы мои молодцы! — Учитель не менее доволен, чем его ученики, награжденные лакомствами. Вот результаты ласкового обращения с ними. Как доверчиво, с какой охотой выполняют животные даже сложные упражнения.

Однако объявление на воротах все же кое-кого привлекает. Дальнейшие занятия прерывает дворник.

— В коляске приехала барыня. Спрашивает, кто тут обучает собак.

— Проси!

В соседней комнатушке, где еле умещается небольшой стол и два кресла, приемная дрессировщика. Дворник привел сюда барыню, известную московскую купчиху. Прежде чем расположиться в предложенном кресле, она бережно прислонила к стене кружевной зонтик с нарядной шелковой кисточкой на длинном шнуре. Как досадовал потом Дуров, что не придал значения атому роковому шнуру! Очень уж оглушила его купчиха своей болтовней.

— У меня есть собака Милорд. Прелесть! Такой умный, лучше не сыщешь. Но, представьте, совсем необразованный. Просто стыдно при моих капиталах иметь неученую собаку. Неправда ли?

— Не знаю, сударыня…

— Я хочу, чтобы Милорд научился исполнять все мои приказания. Это возможно?

— Смотря какие будут ваши приказания…

— Ну, если я прикажу: «Милорд! приведи ко мне горничную Марфушку!» Пускай он мне ее приведет. Или кухарку Степаниду из кухни.

— Сударыня, я не могу взяться за воспитание вашего Милорда.

— Ну, так хоть выучите его ездить на извозчике… Тоже не можете… А мне говорили, что вы все умеете, собак самого господина губернатора обучили. Я хорошо заплачу!

— Повторяю, я не возьму вашего Милорда на воспитание.

— Значит, неправда что о вас говорят…

Купчиха вскочила с кресла. Но окончательно пришла в ярость, когда взяла свой зонтик.

— Ах, боже мой! — указала она на кружева, изорванные в клочья.

Виновник-гусак, так ловко научившийся дергать за шнур, тихонько повторил свое упражнение на зонтике, но боясь наказания поспешно удрал. Вслед за ним выскочила взбешенная барыня. И тогда Дуров заметил другую беду: весь подол ее шелкового платья был изжеван и изгрызен клювом того же проказника.

Нелегко давался заработок дрессировщику. Довольно часто ему приходилось отказываться от выгодных предложений. Исходили они обычно от людей состоятельных, взбалмошных и невежественных. Как-то явился толстый купчина, владелец лавки кожевенных товаров на Варварке.

— У меня, господин комедиантщик, — обратился он, — есть пес Барбос, всем хорош, да только нет в нем никакой злости. Сделай милость, обучи его, чтобы он хватил за ляжку этого мерзавца, рыжего Степана Федорова, что торгует против моей лавки тоже кожевенным товаром. Понизил цену подлец без всякого уговора со мною. Нет в нем торговой совести…