Братья Хоторны

Дом был компактным: гостиная справа от входной двери, прямо кухня и короткий коридор слева, который, предположительно, вел в спальни. Ким провела их в гостиную.

– Мне нравятся ваши кресла, – искренне сказала Джиджи.

Небольшая комната едва вмещала их четверых. На спинке каждого кресла лежало по вязаному покрывалу. Покрывала сочетались друг с другом, в отличие от кресел.

– А ты улыбчивая, да? – спросила Ким у Джиджи.

– Стараюсь, – ответила Джиджи, но слова прозвучали не так жизнерадостно, как ожидал Грэйсон. Ему впервые пришло в голову, что, возможно, Джиджи не была по природе такой.

Возможно, это ее выбор.

Их тетя некоторое время рассматривала Джиджи.

– Знаешь, ты похожа на него, на моего мальчика.

– Знаю, – тихо сказала Джиджи.

Грэйсон вспомнил, как Акация говорила ему, что из-за сходства Джиджи с Колином их отец души в ней не чаял, и по причинам, которые он сам не мог ни определить, ни понять, у него защемило сердце.

Эта женщина – его тетя. Их тетя, и она никогда не встречалась ни с кем из них.

– Вы приехали, чтобы рассказать мне, почему ваш отец не отвечает на мои звонки? – напрямую спросила Ким.

Саванна первой ответила на этот вопрос:

– Папа уехал.

Ким прищурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Он уехал в командировку полтора года назад и так и не вернулся, – голос Саванны даже не дрогнул.

– Вы обращались в полицию? – Ким бросила таксу на одно из кресел. Корица с глухим стуком спрыгнула на пол.

– Мама сразу это сделала. Но он не пропал, – объяснила Джиджи своей тете, – он уехал.

Грэйсон заметил, что эти слова причинили ей боль. «Теперь ты веришь, что он сбежал». Грэйсону должно было стать легче от этой мысли. В конце концов именно этого он и добивался: удержать ее – удержать их обеих – от сомнений и попыток докопаться до правды.

«Мне нужно лишь следить за тем, чтобы все так и оставалось».

– Похоже, у вашего брата возникли некоторые проблемы, – сказал Грэйсон тете, – с финансами и с законом.

Ким подошла к стене и сняла фотографию в рамке.

– Это он. – Женщина медленно вернулась к ним и протянула рамку. – Шеп. Здесь ему двенадцать или тринадцать. А рядом с ним Колин.

Грэйсон заставил себя взглянуть на фотографию: долговязый подросток с серебристо-серыми глазами держал баскетбольный мяч, малыш тянулся за ним.

Ким выдохнула.

– Шеп переехал жить ко мне вскоре после рождения Колина. Наша мама умерла, и ее муж решил, что ему не нужны дети, рожденные не от него. Нужно было либо взять Шепа к себе, либо отдать его в приемную семью. Я взяла его к себе. Отец Колина много лет сидел в тюрьме, так что большую часть времени о мальчиках заботилась только я.

– Вы называете его Шепом, – заметил Грэйсон и взглянул на тетю: безопаснее наблюдать за ней, чем смотреть на эту фотографию и искать сходство между собой и мальчиками в кадре.

– Так его звали. Это не сокращение. Просто Шеп. Он сменил имя летом перед поступлением в колледж. И свою фамилию тоже. – Она фыркнула. – Шеффилд Грэйсон. Он получил стипендию благодаря баскетболу. Познакомился с симпатичной девушкой. – Ким устроилась в одном из глубоких кресел и подождала, пока они тоже сядут, и только потом продолжила: – После этого мой брат практически перестал со мной общаться. Не хотел иметь ничего общего с остальными моими детьми, но Колина он любил. – Последовала небольшая пауза. – Шеп заботился о Колине, пока тот рос. Наверное, даже слишком. Брал его с собой на баскетбольную тренировку, когда я… – Ким опустила глаза. – Работала.

Ким была излечившейся наркоманкой. Ее брат не просто присматривал за ее сыном, пока она работала.

Словно прочитав его мысли, женщина отвела взгляд от Грэйсона и посмотрела на девочек.

– После того как Шеп женился на вашей матери, он сказал мне, что Колин будет жить с ними.

– И вы позволили брату забрать у вас сына, – тихо сказал Грэйсон.

– Мне нужно было кормить других. Шеп согласился помочь с этим. Но он хотел, чтобы Колин был с ним.

Грэйсон не понял Шеффилда Грэйсона, когда тот сказал, что племянник был для него самым близким человеком, но оказывается, он растил Колина с тех пор, как сам был ребенком.

Грэйсон задумался, всего на мгновение: мог ли человек, который так любил племянника, жертвовал собой ради него, быть таким плохим.

Он подумал о фотографиях в банковской ячейке, и дышать стало немного тяжелее. «Мы пришли сюда не для того, чтобы говорить о прошлом», – напомнил он себе.

– Ваш брат продолжал помогать вам финансово после смерти Колина? – спросил Грэйсон, возвращая разговор к причине, по которой они пришли.

Квитанции о снятии наличных. Небольшие суммы, пометка на обороте.

– Не так, как он мог бы, – с горечью ответила Ким, – не так, как он помогал бы, будь Колин жив. Шеп обвинял меня, знаете ли. Сказал, что Колин перенял мои вредные привычки, но это неправда. Колин никогда не притрагивался к таблеткам, пока не порвал связку. Из-за этого он пропустил сезон, но как вы думаете, великий Шеффилд Грэйсон когда-нибудь смягчался?