Братство Кольца

Фродо сел на камень и опустил подбородок в ладони, обратив невидящий взор на восток. У него в памяти проносилось все, что произошло после ухода Бильбо из Шира, и хоббит повторял и обдумывал каждое слово Гэндальфа, какое мог припомнить. Время шло, а решение ничуть не приблизилось.

Внезапно Фродо очнулся от своих мыслей: его охватило странное чувство, что за спиной у него кто-то есть и на него устремлен недружелюбный взгляд. Хоббит вскочил и обернулся, но, к своему удивлению, увидел добродушное, улыбающееся лицо Боромира.

— Я испугался за вас, Фродо, — сказал Боромир, подходя. — Если Арагорн прав и орки близко, никто из нас не должен бродить в одиночестве, а вы в особенности: от вас столько зависит. А у меня слишком тяжело на сердце. Могу ли я задержаться здесь и поговорить с вами, раз уж нашел вас? Это успокоит меня. Когда собирается много людей, разговор превращается в бесконечные споры. Но беседуя с глазу на глаз, легче найти мудрый выход.

— Вы очень любезны, — ответил Фродо, — но не думаю, чтобы разговоры могли помочь мне. Я знаю, что должен делать, но просто боюсь этого, Боромир: боюсь.

Боромир молчал. Не смолкая, ревел Раурос. Ветер шумел в ветвях деревьев. Фродо вздрогнул.

Вдруг Боромир подошел и уселся рядом с хоббитом. — Вы убеждены, что страдаете не напрасно? — спросил он. — Я хочу помочь вам. Вам предстоит трудный выбор и необходим совет. Хотите выслушать мой?

— По-моему, я уже знаю, что вы мне посоветуете, Боромир, — сказал Фродо, — и счел бы это мудростью, если бы сердце не предостерегало меня.

— Предостерегало? От чего? — резко спросил Боромир.

— От промедления. От легких путей. От отказа от возложенного на меня бремени. От – что ж, придется сказать и это, – от веры в силу и искренность людей.

— Но эта сила долго защищала вас в вашей далекой маленькой стране, хоть вы и не знали этого.

— Я не сомневаюсь в доблести вашего народа. Но мир меняется. Стены Минас-Тирита могут оказаться недостаточно крепки; что, если они падут?

— Мы все с честью падем в битве. Но все еще есть надежда, что стены устоят.

— Надежды нет, пока существует Кольцо, — возразил Фродо.

— А! Кольцо! — воскликнул Боромир, и глаза его блеснули. — Кольцо! Разве не странно, что мы должны терзаться такими страхами и сомнениями из-за столь малой вещицы? Из-за такой крохи! К тому же я видел ее лишь мгновение, в доме Эльронда. Нельзя ли мне взглянуть на нее снова?

Фродо поднял голову. В сердце хоббита внезапно проник холод. Он уловил странный блеск в глазах Боромира, чье лицо оставалось дружелюбным и добрым.

— Ему лучше не видеть света, — сказал Фродо.

— Как угодно. Мне все равно, — ответил Боромир. — Но разве нельзя хотя бы поговорить о нем? Ибо вы думаете о его могуществе только в руках Врага – о его служении злу, а не добру. Мир меняется, говорите вы. Минас-Тирит падет, если Кольцо уцелеет. Но почему? Конечно, если Кольцо будет у Врага... А если оно останется у нас?

— Разве вас не было на Совете? — ответил Фродо. — Мы не можем использовать его: все, что оно делает, оборачивается злом.

Боромир встал и нетерпеливо прошелся. — Вы все свое! — воскликнул он. — Эльронд, Гэндальф – они научили вас так говорить. Что касается их самих, они, быть может, и правы. Всем этим эльфам, полуэльфам и колдунам, наверное, и впрямь было бы не миновать беды. Я частенько задумываюсь, действительно ли они мудры – или только робки. Но каждому свое. У людей верные сердца, их не соблазнить злу. Мы в Минас-Тирите стойко прошли через годы испытаний. Мы не хотим власти повелителей-колдунов, мы хотим лишь силы, чтобы защищаться, силы на службе справедливости. И гляньте-ка! В час нужды случайность являет свету Кольцо Власти. Это дар, говорю я, сущий дар врагам Мордора! Безумие не использовать Кольцо, не обратить власть Врага против его самого. Лишь бесстрашные и безжалостные добьются победы. Чего в этот час не мог бы содеять воин, великий вождь? Чего не мог бы сделать Арагорн? Или, если он откажется, почему не Боромир? Кольцо даст мне власть приказывать. Ах, как погоню я врагов из Мордора – все люди соберутся под мои знамена!

Меряя поляну широкими шагами, Боромир говорил все громче. Казалось, он совсем забыл про Фродо, заговорив о крепостных валах, оружии и сборе войска; он рассуждал о великих союзах и славных победах, он низвергал Мордор и становился могущественным королем, милостивым и мудрым. Неожиданно Боромир остановился и взмахнул рукой.

— А нам велят выбросить его! — воскликнул он. — Я не говорю «истребить». Может, это было бы неплохо, будь на то хоть какая-то надежда. Но ее нет. Единственное, что нам предложили, – чтобы коротыш наобум отправился в Мордор и предоставил Врагу прекрасную возможность вернуть Кольцо. Какая глупость!

Вы же понимаете, друг мой? — воскликнул Боромир, неожиданно поворачиваясь к Фродо. — Вы говорите, что боитесь. Если это так, то и самый смелый простит вас. Но разве это восстает не ваш здравый смысл?

— Нет, я боюсь, — сказал Фродо, — просто боюсь. Но я рад, что вы так откровенны. Теперь мне многое ясно.