Братство Кольца

И он, свистя и улюлюкая, вприпрыжку побежал с холма. Проводив Тома глазами, Фродо увидел, что тот бежит на юг по зеленой лощине между их холмом и следующим, насвистывая и выкрикивая:

Эй! Там! Сюда быстрей! Где вы бродите?
Вверху, внизу, близко или далеко, здесь или там?
Острые уши, белые носы, хлесткие хвосты,
Белые чулки, мои маленькие друзья, и старый Фэтти Лампкин, Толстуша!

Так он распевал на бегу, подбрасывая шляпу в воздух и ловя ее, пока не скрылся за возвышенностью, но и оттуда еще некоторое время долетало его: «Эй! там! сюда быстрей!», подхваченное повернувшим к югу ветром.

Снова стало совсем тепло. Хоббиты побегали по траве, как велел Том, потом улеглись на солнышке и стали греться с таким наслаждением, словно внезапно перенеслись из суровой зимы в мягкий климат или долго болели и были прикованы к постели, но вдруг проснулись и обнаружили, что против всяких ожиданий здоровы и день вновь многое обещает.

Хоббиты снова почувствовали себя сильными (и голодными), и тут вернулся Том. Вначале над кромкой холма появилась шляпа, а следом он сам и послушная кавалькада из шести пони: пяти их собственных и еще одного. Последний и был, очевидно, старый Толстуша: он был крупнее, сильнее, толще (и старше), чем пони хоббитов. Мерри, хозяин пятерых пони, не давал им подобных кличек, но Том нарек их новыми именами, и теперь лошадки отзывались на них. Том по очереди выкликнул каждую, и пони перебрались через край и выстроились в ряд. Тогда Том поклонился хоббитам.

— Вот ваши пони! — сказал Том. — В некоторых отношениях здравого смысла у них больше, чем у путешествующих хоббитов, – у них очень умные носы. Эти лошадки чуют опасность, навстречу которой вы идете, и, если вздумают спастись и побегут, то побегут в верную сторону. Простите их: сердца у них преданные, но не им бороться с Духами Могильников. Смотрите, они вернулись к вам со всей поклажей!

Мерри, Сэм и Пиппин достали из мешков запасную одежду и переоделись. Вскоре им стало жарко – надеть пришлось теплые вещи, припасенные к зиме.

— Откуда взялся почтенный Толстуша? — спросил Фродо.

— Он мой, — ответил Том, — мой четвероногий друг, но я редко езжу на нем верхом, и он частенько гуляет где вздумается и забредает далеко в холмы. Когда ваши пони стояли у меня на конюшне, они познакомились с Толстушей. Ночью они учуяли его и побежали ему навстречу. Я надеялся, что он приглядит за ними и мудрыми словами прогонит их страх. А теперь, мой веселый Толстуша, ты повезешь старого Тома. Хэй! Том проводит вас до дороги, поэтому ему нужен пони. Не так-то легко разговаривать с хоббитами, если они едут верхом, а ты пытаешься поспеть за ними на своих двоих.

Услышав это, хоббиты ужасно обрадовались и осыпали Тома благодарностями. Но он лишь рассмеялся: хоббиты так хорошо умеют сбиваться с дороги, что ему не будет покоя, пока он благополучно не проводит их за пределы своей земли. — У меня много дел, — сказал он, — петь, говорить, ходить, следить за землей. Том не может все время открывать могилы и ствол Ивы. У Тома есть свой дом, и Златеника ждет его.

Судя по солнцу, было еще совсем рано, что-нибудь между девятью и десятью часами утра, и хоббиты начали подумывать о еде. Последний раз они ели накануне, у стоячего камня. Теперь они позавтракали остатками провизии, предназначавшейся для ужина, и тем, что принес Том. Завтрак (учитывая хоббичий аппетит и обстоятельства) получился не слишком обильным, но они почувствовали себя значительно лучше. Пока хоббиты насыщались, Том поднялся на могильник и занялся сокровищами. Большую их часть он сгреб в сверкающую горку и приказал им лежать там «для всякой птицы, зверя, эльфа или человека и всех добрых созданий», ибо это разрушит и развеет чары могил и Духи никогда туда не вернутся. Для себя он выбрал из груды драгоценностей брошь, усеянную синими камнями, которые играли множеством оттенков, точно цветочки льна или крылья синей бабочки. Он долго глядел на нее, покачивая головой, словно растревоженный каким-то воспоминанием, и наконец сказал:

— Вот славная игрушка для Тома и его госпожи! Прекрасна была тa, что давным-давно носила ее на плече. Теперь Златеника станет носить эту брошь – и вспоминать ее прежнюю хозяйку!

Для каждого хоббита он выбрал кинжал – длинный, в форме листа, острый, удивительной работы, украшенный насечками в виде красных и зеленых змеек. Клинки эти так и засверкали на солнце, когда Том вынул их из черных ножен, выкованных из какого-то диковинного металла, легкого и прочного, и усеянных множеством очень ярких самоцветов. Благодаря то ли прочности ножен, то ли заклятию, наложенному на могильник, клинки, не тронутые временем и ржавчиной, были острыми и блестели на солнце.