Братство золотарей

«Лепилин… остался в сумасшедшем доме, ой, грех так думать, но место он освободил. А так, кто знает, сколько бы я проходила в мастерах…». «Прапор» ослеп. И то сказать, Лешка, хоть и зловредный был, но никому такого не пожелаешь. И пенсию по инвалидности ему дали, как кот накапал…». «Виталий после ранения не вернулся в ДЭЗ. Этот везучий был всегда… надо же было такому случиться, и тут вывернулся…». «Малышев… сломал ногу, с этим вообще непонятно как было. Какой-то он ненашенский…». «Никонов, – этот ушел в такси… Витька хороший мужик был…». «Быков… сел на десять лет, мало, такой изверг, а как притворялся тихоней…». «Анатолий Павлович… плотник… Так и не оправился от язвы, ушел на инвалидность… Жаль, исполнительный был, где теперь такого найдешь?..».

Наткнувшись на фамилию Сашка-шепилы, Антонина чуть призадумалась. С этим вообще приключилась непонятная история. В одно прекрасное утро он ушел по заявке в подвал какого-то дома и исчез. С тех пор его никто не видел. Но, бывалые слесаря говорят, иногда в подвалах домов видят бледный ореол человеческой фигуры и слышат торопливый шепелявый говорок: «Мужики, курнуть оставьте…».

А неделю спустя не стало в ДЭЗ’е и Юлии Семеновны. Растворилась она где-то в пространствах управленческих коридоров власти, заняв пост, сообразный ее незаурядному дарованию. Судьба была, как и прежде, милостива к ней! Потому иногда и думается, как прихотливы и случайны извивы людских судеб!

Хочется иногда отойти в сторону, бросить беспристрастный взгляд на сферы жизни, что вращают нас в известных только им целях! И, кажется, каким бы ни был человек по своему званию и положению, как высоко бы он ни стоял, сферы эти в иное время превращаются в жернова для них, что мелят и мелят безжалостно и неотвратимо! Что уж говорить о ком-то малом! Что такое сантехник, будь он хоть слесарь шестого разряда, бригадир и даже сама Юлия Семеновна! Как расходный материал для этих жерновов, как смазка, они исчезают в их безостановочной круговерти. Ведь по стране, словно пьяный водитель, сшибая, круша и калеча судьбы и души людей, неслась другая эпоха! Эх! Куда-то кривая еще вывезет!..

Эпистема… Остатки дня истекали, как истекает кровью израненное и утомленное изнурительной битвой тело. Несмотря на кажущуюся ровность и спокойствие в отношениях мужчин, их ментальная энергия, схлестываясь, чуть ли не высвечиваясь синими сполохами молний. Носясь в воздухе, она производила в умах всех четверых запредельной силы мыслеобразы. Сотворилось такое состояние чувств, когда никто из мужчин, обдумывая свое отношение друг к другу, не пожелал сбрасывать вознесшуюся на посильную для каждого высоту планку взаимоотношений.

Никто из них не смог преодолеть свой барьер терпимости к чужим амбициям и мнениям. А посему, в их душе рождались мысли совершенно противоположные тому смыслу, что звучал в их интонациях и отражался на их лицах.

Владимир думал о Юрии Михайловиче и размышления его о нем были по большей части неопрятны. Такое бывает, как если бы кто-то намеренно касался грязными руками чего-то, изначально не предназначенного для соприкосновения с ними.

«…этот… когда кранты, уже жизнь на излете, все еще пыжится… Он, по сути, кусочник… нахватал концов ото всюду и никак не может их связать. Вот и злобствует на всех, кто ни попадет под руку…». Владимир усмехнулся: «Этот не уймется никогда… много крови еще попортит… составил из надерганных кусков какую-то придурошную философию и пичкает ею, кого только может…».