Братство золотарей

– О-хо-хо, дети вы неразумные! Да стоит только задуматься об этом образе и подобии, мне становится просто мерзко при мысли, что человек появляется на свет из дыры, расположенной между мочевой протокой и каловым отверстием! Хорош же образ и подобие божье! Большего издевательства и унижения и придумать трудно!.. Вот это боженька! Либо он законченный психопат, либо извращенец! Даже среди людей все срамное считается позорным, а этот!.. Удумал!.. Что животные, что мы, – какая разница! Неужели ему было непонятно, что человек обязательно задумается над этой его издеваловкой. Промысел божий! Да самый захудалый инженеришко непременно нашел бы лучшее решение, чем ваше божье величество, царь всей жизни!.. Вся религия построена на невежестве темных веков!..

Юрино лицо покраснело, исказилось гримасой отвращения. Он зашелся в кашле, что было его характерной приметой, признаком волнения. Мужики слушали его молча, не перебивая. Юрий Михайлович, наконец, остановился и, набычившись, обвел их взглядом. Мужики продолжали молчать, кто недобро, кто с опаской глядя на него. Юрий Михайлович усмехнулся:

– Что, дорогие мои, противно стало?

– Не противно, а страшно за тебя, Юра, стало! Не боишься? – спросил Стас за всех. – С огнем играешь, Юр…

Колян со злой иронией ответил за Юрия Михайловича:

– Куда ему! Он ведь без обхаивания не может! Они, эти атеисты, вообще кроме как обосрать то, что им никогда не понять, не могут и слова сказать о религии…

– Ну, религия вообще мутная материя! – резюмировал Владимир. – Я думаю, что эту тему лучше оставить в покое. Тут с кем ни заговори, точно нарвешься на эсклюзив, за который иногда от особо ретивых можно схлопотать и по морде!..

Мужики приняли его мудрый совет. Юрий Михайлович тоже смолчал, только посмотрел в сторону Владимира и снова отвернулся к окну. За окном закатными красками надвигался вечер. Через открытую дверь балкона веяло теплым ароматным запахом летнего воздуха и едва доносившийся с далеких улиц шум автомобилей только оттенял умиротворяющий вечерний покой.