Бразилья

Рано утром в день почитания Богоматери из Апаресиды[168] дона Ортенсе видит, что ее младшенький и второй из любимых сыновей лезет на крышу. На нем шорты, футболка без рукавов и шлепки, его силуэт нарушает геометрию белых пластиковых труб, которые окружают водонагреватель на солнечных батареях. Сидаде-де-Лус носит с гордостью статус «байру», района, однако водопроводная система и провисшие провода – здесь все еще можно подключиться напрямую к фонарному столбу – с головой выдают бывшую фавелу.

– Нужно поменять эти трубы. – Эдсон стоит, уперев руки в боки, и осматривается. Он смотрит не на трубы и водопровод, понимает дона Ортенсе, но на город, на небо, на свой мир. Началось.

– Я приготовила кибе, – говорит дона Ортенсе.

– Спущусь через три минуты.

В тот же вечер дона Ортенсе переворачивает икону святой Христины ликом вниз и крошит Пирог Плача птицам.

По утрам у пенсионеров скидки в спортивном клубе. Эдсон проходит мимо беговых дорожек, которые крутятся вместе с мужчинами в бейсболках и мешковатых шортах и женщинами в капри и безразмерных футболках. Во второй половине дня приходят качаться парни из банды одного из наркодилеров Сидаде-Альта. Главарь договорился о корпоративном членстве для своих ребят. Сделка хорошая, но у этих посетителей есть привычка оставлять максимальный вес, чтобы выглядеть настоящими мачо в глазах следующих посетителей. Эмерсон пытается заварить сломанный тренажер, поглядывая через квадрат дымчатого стекла на сверкающую дугу.

– Все еще вытряхиваешь денежки из стариков? – спрашивает Эдсон.

Эмерсон поднимает голову, сначала улыбается, а потом откровенно ухмыляется.

– По крайней мере я зарабатываю деньги, – он выключает сварочную горелку, снимает перчатки и крепко обнимает младшенького. Шестой братишка всегда был ужасно независимым, никогда не спрашивал ни у кого разрешения, но постоянно делился планами с Эмерсоном, словно бы прося благословения, которое не дали бы дона Ортенсе и все ее святые.

В холодильнике есть холодное пиво. Эмерсон выгоняет администратора Марию из кабинета – «она все равно только и делает, что чатится» – и они усаживаются за потрепанный стол. Пенсионеры топают и сопят по ту сторону стекла.

– Ну?

– Со мной все будет нормально. Время настало, понимаешь? Время для всего. Я снова вернулся. Это понятно? Я был где-то в другом месте, словно бы в отпуске в собственном доме, а теперь я здесь, как будто была весна, а теперь снова наступило лето.

Эмерсон не говорит: «Вообще-то прошло три с половиной месяца». Он не произносит даже идиотских фраз в духе ток-шоу, мол, не думаю, что смогу понять, как много она для тебя значила. Вспоминает, что чувствовал, когда убили Андерсона. Они тогда работали в фавеле, на последнем этаже жилого дома: каменщик и электрик, братья Оливейра. А потом вдруг начался фейерверк, как на день поминовения какого-нибудь святого. Полиция. На крутых лестницах пехотинцы местного Хозяина выбрасывали айшэды, кредитки, ценные вещи с арчидами – все, что могло выдать их местоположение Ангелам Постоянного Надзора. Полицейские беспилотники кружили над Сидаде-Альта, словно черные грифы. Теперь стреляли в районе перекрестков, там, где Сидаде-Альта вырастает из Сидаде-де-Лус. Андерсон ушел за изолентой. Он оказался в ловушке. Палили повсюду. Бежать было некуда. Только сидеть на той крыше. Он кричал Андерсону, чтобы тот уходил, шел домой, шел в Лус, а если не может, то спрятался где-то, в любом месте с дверью и стенами. Ответа не последовало. Полиция всех перестреляла. Теперь Эмерсон испугался. Провел локализацию айшэдов Андерсона с точностью до миллиметра. Сигнал с камер брата замер в восьми сантиметрах над уровнем земли. Это как раз высота переносицы, если лежишь на тротуаре. Именно в таком положении Эмерсон и нашел его в огромном темном озере засыхающей крови. Он казался таким напуганным, таким раздраженным. Полиция приняла его за одного из солдаду. Возмущение муниципального совета Сидаде-де-Лус вынудило копов признать, что Андерсон попал под перекрестный огонь, когда пытался найти убежище. На большее надеяться не приходилось. Банальность в ответ на соболезнования от друзей и соседей. Слов не хватало, пришлось прибегнуть к банальностям в надежде, что дона Ортенсе и пять оставшихся в живых сыновей прочтут за ними не выразимую словами правду. Иногда одних только общих фраз и оказывается достаточно.

Эдсон говорит:

– Хочу кое-что спросить.

Эмерсон по опыту опасается вопросов с прелюдиями, но отвечает:

– Давай.

– Было видео?

– Ты о чем?

– Ну есть такая передача «Вынести мусор». Ты видел?

– Я такое не смотрю.

– Я знаю, но…

– Не слышал.

– И я.

– О чем ты думаешь?

И снова он слышит дрожь в дыхании Эдсона.

– Просто там был квант-нож, и все сразу подумали про эту передачу. Но что, если дело не в ней?

– Продолжай.

Эдсон поворачивает бутылку в пластиковой упаковке на столе Эмерсона.