Бремя чести

Самому священнику и в голову не приходило задуматься о возможной смерти Экроланда. Вышагивая круги по лагерю, он обсуждал с Сегриком некоторые свои мысли, в то же время зорко поглядывая, все ли в порядке, и не бездельничают ли оруженосцы.

— Может, и хорошо, что девчонка с нами. У магистра не будет возможности усомниться в том, что мы разорили ведьмовское гнездо.

— Что вы такое говорите, отец, — Сегрик был настолько ошарашен подобным предположением, что даже кончики усов недоуменно обвисли, — с каких это пор лорд Улин перестал доверять слову рыцарей?

— Не думаю, что все дело именно в магистре, — Рапен на секунду задумался, словно решая, открывать ли рыцарю все свои мысли, или стоит повременить. Но потом он все же решился и заговорил, — поначалу создание отрядов было великолепной идеей, сын мой. Вусэнт трясло после войн, округа была буквально наводнена орками, гоблинами, даже троллями, не говоря уж о более мелких тварях тьмы. Отряды успешно искореняли всех исчадий Секлара, постепенно деревня за деревней могли дышать свободно…

— Я знаю историю, отец Рапен, — нахмурившись, прервал его Сегрик, употребив полное обращение. — К чему вы клоните?

— С некоторых пор мы заходим слишком далеко… И я вовсе не иносказателен. Отряды углубляются все дальше и дальше на территорию Твердикана. Наместнику это совсем не по душе. Должен ли я разъяснять тебе, почему?

Лоб Сегрика собрался складками. Рыцарь не был уверен, что понимает священника правильно. Скрывая замешательство, он рыкнул на пробегавшего мимо с котелками Листика, уронившего ложки в снег, и пожал плечами, звякнув доспехами:

— На что вы намекаете, отец?

Рапен поджал губы, сердясь на недогадливость рыцаря, но потом в его глазах появилось нечто странное. Печаль? Сожаление?

— Боюсь, почти все отряды будут в скором времени распущены, Сегрик. Наместник не желает оплачивать уничтожение слуг Секлара в землях короля.

То, что священник назвал его по имени, было само по себе очень странно, но его слова… Сегрик попытался что-то сказать, но мысли ускользали от него, и он уставился на Рапена, ожидая дальнейших разъяснений.

— Ты, как никто другой, печешься о вверенных тебе людях. Не ошибусь, если скажу, что для тебя отряды значат больше, чем для кого бы то ни было. И больнее всего их роспуск может ударить по тебе…

Глава отряда остановился и сложил руки на груди. Рапен был вынужден замедлить шаг и встать рядом. Теперь ему приходилось смотреть на рыцаря снизу вверх. Сегрик глядел куда-то вдаль. Перед мысленным взором у него проносились походы, в которых ему доводилось участвовать. Битвы и мелкие стычки, черная магия и молитвы; рыцари, — десятки рыцарей, которых он лично воспитал за время существования отрядов. Неужели всему этому суждено кончится?

— Сегрик, — священник тронул его за руку. — Мы давно сражаемся вместе, плечом к плечу… Я тоже не хочу, чтобы все закончилось так нелепо. Открою тебе маленький секрет. Кто знает, может, что-нибудь изменится?

— Я весь внимание, отец, — Сегрик облизнул вдруг пересохшие губы и отвернул голову от солнца, бьющего прямо в глаза.

— Наместнику нужен паладин в Ордене. Мы оба знаем, что посвящен будет только один… Один из из вас двоих. Искоренять зло будет тоже один-единственный отряд во главе с новопосвященным паладином, который будет решать, кому из Ордена с ним идти.

— Это интересные сведения, отец, — Сегрик всерьез обеспокоился, но показать волнение значило проявить слабость, поэтому он постарался сделать так, чтобы и мускул не дрогнул на лице.

— Но что еще более важно: мне удалось выяснить, — небрежным тоном продолжал Рапен, но в синих глазках зажглась жадность, — что король лично пообещал Наместнику выделять золото на содержание будущего отряда, раз уж он будет действовать и на землях Твердикана. По слухам, сумма обещана ошеломляющая.

Сегрик кивнул, переваривая услышанное. Казалось, можно было услышать скрип рыцарских мозгов. Наконец, его озарила догадка:

— Все дело в ведьме, ведь так? — воскликнул он, пораженный. — Если Улин узнает о порочащей связи с ведьмой… О, спасибо, отец, спасибо! Воистину сам Талус говорит со мной вашими устами. Теперь я ваш должник!

— Пустое, сын мой, — ответил Рапен, лучась от удовольствия, — единственное, чего я хочу — это быть рядом с тобой, наставлять тебя на путь истинный… Служить Талусу, уничтожая Секларовых прихвостней.

В ту же секунду Сегрик понял еще кое-что, а, поняв, склонился в глубоком поклоне, насколько позволяли доспехи, и приложился губами к руке священника:

— Будьте уверены, отец, если мне доведется стать паладином, я приму вас в отряд с распростертыми объятиями… Вас, и любого другого, на кого вы укажете.

Рапен непроизвольно метнул косой взгляд на Элнаса, который объяснял что-то Листику, и расплылся в улыбке:

— О большем я и мечтать не смею, сын мой. Да будет всегда с тобой благословение Талуса…. А вот, кажется, и наш друг.