Бремя чести

Дженна подалась вперед, встревожено глядя на Экроланда, но тот поднял голову и обвел всех присутствующих взглядом, в котором читался гнев:

— Не позволю плавить ей мозги! Да что это со всеми вами, в конце концов? — он швырнул свой плащ на землю. — Сядь, Дженна. Никто не причинит тебе вреда. Аткас, ты будешь защитником девушки на время моего отсутствия!

Рапен кисло улыбнулся. Видимо, священник знал, что должно случиться, но Аткас ничего не понимал. Что происходит? Однако, несмотря на неуверенность, он уселся рядом с Дженной и укрыл ее ноги краем теплого мехового плаща. Девушка нашла в себе силы слегка приподнять кончики губ, обозначая благодарную улыбку.

Сегрик выглядел, как человек, который поставил все свои деньги на кон, — и проиграл. Экроланд обнажил меч, вонзил его в землю перед собой, что составило с его стороны некоторое усилие, поскольку земля была мерзлой и твердой, как камень. И встал на одно колено, гремя латами.

— Я искуплю вину того, кто совершил проступок, — вокруг все затихли, ни шепотка не слышалось, и даже деревья перестали шелестеть голыми ветками, когда эти негромкие слова сорвались с его губ. — Я встану на путь и пойду по Следу.

Губы Листика шевелились, словно он повторял то, что говорил рыцарь. Лицо оруженосца приобрело такое выражение, будто ему позволили краем глаза заглянуть в Зеркало Майринды. Или в женскую баню. Аткас мог лишь предположить, что стал свидетелем какого-то ритуала, но смысл напрочь ускользал от него.

Сегрик резко развернулся и пошел прочь. Желваки играли у него под кожей, а кулаки сжались так, что будь в них зажаты камни, они превратились бы в мелкое крошево. С ненавистью он посмотрел на привязанного к колышку палатки Стролла, словно обвиняя животное во всех смертных грехах.

— И боги ошибаются, — пробормотал себе под нос Рапен, глядя вслед главе отряда.

Экроланд опустил голову и зашевелил губами, шепча про себя молитвы. У Аткаса изумленно расширились глаза: рыцарь менялся, его облик становился чуть более расплывчатым, чем все окружающие предметы, а лезвие меча засветилось ярким голубым светом, ослепляющим даже в этот ясный морозный день.

Движение рыцаря вначале неправдоподобно замедлились, и, когда Стролл тревожно заржал, рыцарь помахал ему очень плавно и неторопливо, но через секунду он, напротив, стал стремителен, как ветер, и, подхватив меч, встал. Аткас увидел, что глаза у него целиком белые и тоже светятся.

Рыцарь бесшумно скрылся в зарослях, окружающих поляну, и только тогда все, наконец, заговорили.

— Нам остается только ждать, — молвил Рапен. Выпростав ладонь из белого мехового рукава, он нарисовал в воздухе нечто вроде запятой с длинным хвостиком.

«Талус, храни меня от скверны». Знак, отпугивающий нечисть. Все быстро скопировали жест священника, даже ведьма. Как догадывался Аткас, настоящим волшебством здесь и не пахло. У священников вообще множество непонятных ритуалов, но все последователи Талуса обязаны в них разбираться. Юноша рассудил так: ежели сей знак охранит их от любой, даже самой мелкой напасти, имеет смысл использовать его как можно чаще.

Раздался тоненький, печальный звук. Аткас наклонился к Дженне и увидел, что та плачет. Он почувствовал себя не в своей тарелке, просто не зная, как успокоить девушку в таком непростом положении. Решив ничего не говорить, он лишь ласково погладил ее по плечу и вздрогнул, увидев на обнажившемся предплечье малиновую татуировку.

С другой стороны подошел и уселся Листик. Пожав Дженне руку, он успокаивающе заговорил с ней, подмигнул Аткасу. Как-то так получилось, что в присутствии этого франтоватого, толстенького оруженосца они оба почувствовали себя спокойно. Девушка перестала плакать и только изредка всхлипывала.

Аткас еще раз похлопал Дженну по плечу и уселся рядом на плащ. Он глаз не спустит с ведьмы и не позволит никому ее обидеть. Он будет ждать, пока рыцарь не вернется.

Как и подобает настоящему оруженосцу, чей хозяин отлучился.

***

Когда идешь по Следу, весь мир перед тобой меняется так, что первый раз и ориентироваться сложно, не то что кого-то там искать. Перед Экроландом расстилался лес, в котором добавились сотни новых ощущений и цветов, а сам он стал быстр и ловок.

Вокруг него во все стороны протянулись разноцветные нити — следы птиц, животных и даже насекомых. Некоторые нити были горящими, словно подсвеченные изнутри, некоторые темными, как остывшая лава; одни поярче, другие потусклее; виднелись те, что были потолще, но можно было разглядеть и совсем тонюсенькие, оставленные мелкими тварями.

Рыцарь отчетливо видел, куда направился Меруэль. Его След просматривался, как дымчатый темно-серый канат, яркий и толстый, потому что маг пробежал тут считанные часы назад. Меруэль ослаб после паралича и лишился во время пленения аслатина, но все равно без божественной помощи Талуса Экроланд нипочем бы его не нагнал.