Бремя чести

Пространство посреди таверны быстро расчистили, соорудив импровизированную сцену. Вокруг расселись пожилые матроны с причудливыми музыкальными инструментами в руках, и начался вечер празднества.

Сначала несколько жителей Керпенси и Эстока спели эпическую песнь про подвиги безымянного рыцаря. Она была длинной и достаточно заунывной, но Аткас заметил, что многие негромко подпевают. Наверное, песню хорошо знали в этих краях. Когда смолкли последние печальные ноты, кое-кто смахнул со щек слезы.

Около двери во внутренние помещения возник небольшой затор, а потом все мужчины вокруг засвистели и затопали ногами: стайка девушек, разодетых в праздничные наряды, выпорхнула на сцену.

Каждая девица могла похвастать прекрасным гибким телом. Скромность, однако, не позволила им показывать незнакомцам лица, и потому на каждой оказалась надета маска. В такт музыке мужчины хлопали в ладоши, а потом многие начали приглашать сидевших рядом женщин. Несмотря на тесноту, многие пары умудрились совершить по залу несколько кругов. Даже хозяин таверны подхватил свою женушку и сплясал пару раз.

Танцовщица со сцены в нарядном красном платье пригласила рыцаря, а ее товарка в маске совы вытащила Аткаса. Юноша алел от смущения, партнерша была выше его на целую голову, но ему удалось ни разу не наступить ей на ногу.

Экроланд и Аткас отправились спать далеко за полночь. Поскольку хозяин таверны, скрепя сердце, выделил им лучшую комнату, но всего одну, оруженосцу пришлось разместиться на полу, тогда как рыцарь со всем удобством устроился на кровати. Комната находилась под самой крышей, на третьем этаже.

Внизу еще продолжались танцы, и слышалась музыка, под которую Аткас мирно уснул.

***

На крыше было чрезвычайно неуютно. Переругиваясь, двое мужчин кое-как забрались и утвердились на ней. Затем один из них свесил голову вниз и принялся отсчитывать окна:

— Первое, второе, третье… Вот оно! Так, сейчас нам до трубы по прямой, смотри, не сверзись.

— Да тише ты! Орешь, как ненормальный.

— Сам тихо! Я только по делу ору!

— Слышь, заткнись, а?

— Сам заткнись!

Один из них, который был потолще и пониже, отвесил пинок тому, который свесился. Тот быстро вскочил и отвесил тумака первому.

— Эй, давай все же потише! Подраться мы и внизу можем!

Они зло переглянулись и, стараясь не шуметь, пошли по крыше. Сбоку светила луна, безжалостно вырисовывая два силуэта на фоне неба. Они держались друг за друга, чтобы не поскользнуться на обледеневшем скате, с которого свисали угрожающих размеров сосульки. Мальчишке, работающему в «Слове мира», было некогда их сбивать, да и неохота.

Внезапно один из них понюхал воздух:

— Ух ты! Чем это так пахнет?

— Слушай, уймись, а? Вот еще ему еда привиделась! Ты же жрал недавно! И бесплатно, между прочим!

— Да не жратвой воняет, а цветами какими-то… Вот чудно!

Второй только яростно фыркнул и продолжил идти по крыше, на ходу разматывая веревочную лестницу.

— Так. Теперь тихо! Ты подаешь мне снотворное, я слезаю вниз и бросаю его в комнату, ты помогаешь мне забраться наверх, мы ждем десять минут…

— Да помню я, помню, — обиженно зашептал толстый. — Совсем меня за кретина держишь? На, держи снадобье.

Тощий, опять фыркнув, бережно принял из его рук надутый пакет со слегка светящейся газообразной субстанцией.

Необыкновенным снотворным с ними поделились, за плату, конечно, заезжие разбойники. Двое воришек были очень горды, когда эти разбойники мало того, что рассказали обо всех новинках в грабительском ремесле, так еще и продали деревенским простофилям набор дорогостоящих отмычек, совершенно бесполезных: отмыкали они только мудреные магические замки, которыми в Керпенси, а уж тем более в Эстоке, и не пахло. Главарь местных воров страшно осерчал, что они отвалили неимоверную сумму денег из общака, почитай, ни за что, и крепко наказал двух незадачливых покупателей. Снотворное те оставили для личного пользования, решив, что такому вспыльчивому и вредному главарю оно ни к чему.

Теперь они мерзли на крыше, готовясь опробовать новинку на щедром рыцаре, а затем украсть все его денежки, которые он вечером столь опрометчиво выставлял напоказ.

Толстый, сопя, стал прилаживать лестницу на краю крыши.

Тощий вооружился ножом, который он, не долго мудрствуя, зажал в зубах, и с пакетом, висящим на запястье, стал спускаться вниз, шустро перебирая ногами.

Тихо-тихо наклонился он к форточке, которая по случаю духоты была открыта. Изнутри не доносилось ни звука, и было так темно, хоть глаза выколи. Впрочем, скоро он прислушался и услышал слабое сопение с одной стороны.

Ему показалось, или внизу, за огородом, под деревьями в саду что-то шевельнулось?

Подумав, что если он здесь проторчит еще чуть-чуть, его здесь могут заметить если не обычным, то волшебным путем, тощий осторожно перерезал нитку, на которой висел пакет. Потом он расправил его в руках и выдернул сургучный клапан, одновременно швыряя пакет в комнату. На всякий случай в этот момент он задержал дыхание, хотя заезжие собратья клятвенно уверяли: субстанция действует через пару минут, не раньше.