Бремя раздора

Дважды он пытался избавиться от веревок, однажды он смог снять повязку, почти справился с путами на руках, но здоровенный детина заметил это, громко оповестил весь лагерь, и Роул приказал проучить писаря – его долго били, сломали ему два зуба и то ли случайно, то ли специально уронили лицом в конский навоз. Все тот же сухой невысокий лекарь, еще более всклокоченный, прибежал на помощь, осмотрел Флейма и подлатал то, что могло угрожать жизни. Один из зубов потребовалось удалить, никаких отваров, чтобы уменьшить боль, ему не дали, а после, когда обессиленный Арло не мог даже связно подумать и только тихо стонал, его вновь отправили в телегу.

Больше он не делал попыток спастись – в конце концов, если его продадут какому-то лорду, будет лучше. И еще лучше, если при этом он будет здоров и цел.

Пока родственник Дарона Флейма страдал в повозке, он слышал много разговоров, но самыми болтливыми оказались двое. Стража на привалах сменялась часто – в первые часы ночи Арло слышал тяжелое сопение, которое затем удалялось, и его место занимали тихие насвистывания и редкие короткие диалоги шепотом, из которого сложно было разобрать что-либо, а после приходили двое болтунов, и все снова и снова повторялось по кругу.

– Нам надо торопиться. Слышал? Мертвецы уж встают, да сколько их – ух!

– Да, плохо дело. Надо б и впрямь торопиться-то. А то поздно будет уж.

– Ежели лорды все научатся, то Первые-то и не возродятся ж.

– Думаешь, лорды их прогонят? Да нет, не бывать этому!

– Какой прогонят? Лорды ж, они это… Потомки Первых. Придут Первые, поглядят, что родня их живет да радуется, еще и мощь древнюю-то использует, и не захотят возвращаться. Торопиться надо!

– Дык мертвецы ж – это так. Мало ли, один научился, другие ж ничего.

– Не слышал ты? Дарон-то этот, из Флеймов, в своем доме-то и сгорел. Говорят, устал от войны, взял да и сжег себя, да еще и все ценное прихватил с собой. Ни врагам не оставил, ни собственным дитяткам!

– Брешешь!

– Не веришь мне? Эй, Пит, скажи-ка, а со Флеймом стало-то что?

– С главой-то их? Дык сгорел. – Голос звучал недалеко, вероятно, человек был рядом с повозкой. – Как мертвеца увидел, так и встал посреди покоев и до пепла себя уничтожил! Кричал, говорят, грубости да проклятия, но сдаваться не пожелал.

– Не кричал он ничего! – присоединился к разговору четвертый знаток. – Он готовился давно. Говорят, перерождаться он захотел, молодым стать. Да просчитался. Молча сидел, корпел, пламя терпел, что его пожирало, не пикнул, да не вышло ничего.

– К Первым он отправился! Знают же, путь к ним через страдания, не иначе – вот и решился тот лорд.

Спор продолжался еще долго и с каждым новым голосом, что вступал в него, становился все безумнее. Пока Роул не прикрикнул на горланящих, Арло узнал лишь то, что Дарон мертв и теперь его место должно достаться его первенцу, но тот пропал и его, вероятно, съели Глейгримы. Занять трон пророчили второму сыну или брату покойного и никак не могли решить, кто же из них заслужил право.

Через пару дней писарь Дэйбрейка услышал, что Мортон Бладсворд теперь глава рода, а Брейв убежал куда-то после того, как его сестра то ли убила себя, то ли убила его сына и жену, то ли превратилась в чудовище, то ли родила это самое чудовище. Ситуацию прояснил некий неизвестный, заявив, что балбесам, кроме как сказки рассказывать, делать нечего, а сестра Брейва в изгнание отправилась, дядюшка ее сдал и навел на нее.

– Кровь прямого законного отпрыска Бладсвордов дорого стоит. И тебе, Пит, стыдно должно быть – ты ж видел ее, знаешь, что произошло. И все туда же! – сказал в тот день голос.

Все оставшееся время и в перерывах между разговорами о Великих Династиях повсеместно обсуждали регента Клейса Фореста. Предположение, что тот является на деле Первым, что скрывается под личиной человека, лидировало.

Сплетни помогали скоротать время, и Арло не заметил, как отряд прибыл на место.

Писарь почти сразу начал мечтать вернуться на корабль и продолжать страдать там. Повязку с глаз сняли, веревки с рук и ног также убрали, и мужчина с удовольствием разминал конечности, правда недолго, пока его не начали подгонять пинками. Наконец-то он увидел, кто ехал с ним.

Один из людей был рослым, темноволосым, загорелым, его тело украшали разнообразные цветные рисунки, часть их смазалась и стерлась за время пути, но часть, казалось, впиталась в кожу. В его волосах виднелись остатки перьев.

Вторым же оказался уже весьма пожилой мужчина, высоченный, узкоплечий, с большим животом. Его борода, в которую были вплетены шишки, ракушки и деревянные фигурки, была в плачевном состоянии. Почти полностью седые волосы, украшенные завядшими цветами и обломками веток, смешно топорщились во все стороны. От одежд на нем не осталось почти ничего, и осознание пришло к писарю. Пленником был Говорящий-с-духами! А раз так, то украшенный рисунками, скорее всего, являлся либо вождем поселения, либо сыном вождя, либо лучшим из воинов, тем, кого выбрали сами духи для каких-либо подвигов.