Бремя раздора

– Но я имею больше прав на свой трон, чем дядя. Я законный сын, первенец, наследник. Разве народ не понимает этого?

– Народ понимает, что вы их лорд. Но люди понимают и то, что сила на стороне вашего дяди и он не побрезгует доказать это. Казни и наказания для сторонников вашего отца и борцов за справедливость были доказательством непоколебимости лорда Зейира.

– Если люди выступят на моей стороне… Воины, крестьяне, кузнецы, плотники, кожевники и рыбаки, все. Всех дядя не убьет, иначе кто ж останется обеспечивать нас всем необходимым?

– Боюсь, вы недооцениваете безумие и самоуверенность лорда Зейира. И если еще сезон назад я бы согласился с вами, милорд, и сказал, что брат не способен выступить против детей брата, то теперь я сомневаюсь в этом. Меня посещают недобрые мысли…

– Какие?

Советник поджал губы, и складка у него на лбу меж бровей стала глубже.

– Это лишь догадки человека, что служил своему лорду и его семье всю свою жизнь. Не принимайте близко к сердцу мои слова, милорд. Я уже стар, и мне нередко видится то, чего нет.

Наследник Династии прежде пропустил бы эти слова мимо ушей и успокоился. Но в плену его научили обращать внимание не только на себя, но и прислушиваться к другим.

– Говори.

– Право, милорд, это не стоит вашего внимания…

– Говори! Бьол, ты уже и правда старик. Почему ты ведешь себя, словно молодая девка, что желает быть соблазненной, но стесняется этого? Я выслушаю все твои мысли и суждения, и если я пойму, что ты не прав, то скажу об этом.

– Вы повзрослели, мой правитель. – Советник тепло улыбнулся, и сын Дарона ощутил непривычный ему ранее стыд.

Многие годы он ненавидел верного подданного отца, строил против него козни. Разумеется, детские забавы не могли принести сильного вреда, однако настроение Бьолу портили. Чего стоила лишь одна шалость, когда лорд Верд со своими, как ему тогда казалось, верными друзьями из придворных привел в покои мужчины лошадей.

Наследник рода знал тогда, что из-за несчастья, что случилось в детстве с Бьолом, тот боялся копытных. Но страх был ничем по сравнению с запахом и беспорядком, что устроили молодые необъезженные жеребцы. Да, теперь он понимал, что советник мог пострадать, а расплата за правильное замечание о манерах была чрезмерно высокой. Теперь, но не тогда.

– Достаточно, чтобы услышать, что волнует тебя?

– Да. – Мужчина собирался с мыслями, а Верд держался, чтобы не мешать, – Мой правитель, ваш отец, милорд, в тот день, в то время, когда он погиб, он разговаривал с вашим дядей. Милорды ругались, они кричали, и мы, верные слуги милорда, боялись, что они подерутся…

– Я знаю, что в молодые годы у них случались драки.

– Да, однако ваш отец поумнел с тех пор и обеспечил себя достойной охраной. И примирился с братьями, как он думал.

– И что же произошло дальше? Что тревожит тебя?

– Случился пожар, милорд. Они оба были в помещении, мы пытались добраться до них, но стоило нам приблизиться к дверям, как огонь, словно им повелевали, преградил нам путь. Мы слышали… Я слышал, как кричит мой правитель! Слышал и ничего не мог поделать. Пламя не позволяло пройти, я отправил слуг за водой, все бросились на помощь, кроме меня. От меня было мало толку…

Память о том страшном дне навсегда отпечаталась на советнике – на его руках были ожоги. Лорд Флейм начал понимать, что это не следы истязаний палачами. Бьол хотел спасти лорда Дарона Флейма – подобная верность встречалась редко.

– Ты бы не смог помочь, Бьол. Пока ты приносил бы одно ведро, слуги могли принести с десяток.

– Я понимаю. Но дело не в этом. Когда ваш отец кричал, я только и мог, что смотреть, и мне казалось, что… что огонь избегает лорда Зейира. Он отступает от него. Лишь когда мой правитель замолчал, спустя несколько минут пламя стихло, и ваш дядя поспешил к нам. Он говорил, что пытался помочь, гонял слуг за водой и бегал с ними, громко и во всеуслышание страдал от потери брата, однако… Он не был похож на человека, что чудом избежал смерти. Его одежды не пострадали от огня, его лицо и волосы были чисты и свежи, на нем не осталось ни единого следа. И уже на следующий день он начал захватывать власть.

– И ты полагаешь, что он не пытался спасти моего отца?

– Я полагаю, милорд, ваш дядя и был причиной гибели лорда Флейма.

Слова как будто оглушили Верда.

Правитель молча встал. Он не знал, зачем он это сделал. Никуда не направившись, Верд лишь постоял некоторое время, а затем сел обратно.

– Я понимаю, что мои обвинения беспочвенны. Я подозревал, что лорд Зейир купил какой-то отвар, тот, что спасает от жара, от огня, и весь обмазался им. Я не уверен, что это возможно, но ведь теперь множество изобретателей и различных мудрецов с севера, с востока, с юга и с запада тянутся в Цитадель Мудрости, и, быть может, кто-то заглядывал и к Зейиру. В управлении такими владениями, как у Зейира, есть множество положительных моментов, по крайней мере через твои земли идут все, и новости ты узнаешь первым. Если кто-то предложил подобное…

Отца сожгли!